Эмия наслаждалась.
– Пойдем. Буду знаками объяснять таксисту, куда нам нужно.
И она подхватила со стола разговорник.
* * *
(Алексей Рыбников – Лестница в небо)
Ощущение чуда, которое он не ожидал испытать, обрушилось ему на голову ушатом холодной воды и теми самыми пресловутыми бабочками в животе – мощно и разом. А ведь он просто вошел в номер на втором этаже маленького деревянного отеля, просто откинул в сторону штору, чтобы не темно, просто вышел на балкон…
И тут же оказался внутри той самой картинки «Виноградники Лаво», которую часто рассматривал на ночь глядя, будучи мальчишкой семи, одиннадцати, тринадцати лет. Внутри вырванной из библиотечной книжки с фотографиями – «Самые красивые места Мира», – которая со временем помялась, выцвела, а после и вовсе потерялась.
Она как знала…
Он мог бы здесь жить вечно. Более того – он хотел бы жить здесь вечно, пусть даже его «вечно» – это жалкие недели.
Эмия задержалась внизу – договаривалась насчет постельного белья, завтраков, обедов и ужинов, – а он, Дар, повинуясь инстинкту, вдруг ловкой обезьяной перемахнул через перила, нащупал ногами теплую балку-столб, занозя ладони, заскользил вниз.
Он сбежал, сам не зная, что делает, почему и зачем, и теперь шел, продавливая подошвами влажную землю. Темная почва, сочная зелень листьев виноградных кустов, огонь увядающего над горизонтом солнца. Дар шагал вперед, непривычно свободный, расслабленный и легкий душой – раскинув руки в стороны, касался листьев, и те скользили по коже перьями, будто здоровались.
Он жил здесь всегда… Он просто забыл.
Позади него дом деда. Они вместе будут чистить фрукты, сидя на крылечке, и последний луч солнца погаснет в глубине бокала с красным вином, стоящего на деревянных ступенях. Дед сухой, морщинистый снаружи, но теплый внутри – Дарина он любил сызмальства, вырезал ему из бревен лошадок, читал пожелтевшие книжки.
Бабушка еще жива, но вниз спускаются редко, это чаще они – он и дед – готовят для нее ужин. И поодаль за полями, в каменном одноэтажном доме живут мать с отцом и младшим братом. Брат там, а Дар здесь – ему тут лучше.
Как часто они играли в этих зарослях в прятки с тонконогим Матисом и рыжим пухляком Ройко – его лучшими друзьями.
У него было счастливое детство и сейчас счастливая жизнь – он просто забыл.
Подыгрывая, временно отключилась, подернулась плотной ширмой настоящая память – забыла про интернат, про дождливые вечера на лестнице, про однокомнатную квартиру с диваном.
