Эмия. Настоящая. Тогда еще не забранная Воротами – живая.
– Где ты теперь?
Дарин только сейчас заметил, что руки его дрожат.
«Обещай», – просила она его.
Обещай, что поедешь к своим родителям.
Зачем? У них все хорошо…
Если бы не фотоаппарат, если бы не снимки, он откладывал бы этот визит годами. Но теперь не смог – увидел ее лицо, услышал голос, вдохнул запах. Она будто снова обняла его, прислонилась к плечу, уткнулась в него носом. Она его любила, верила в него.
Черт.
Он собрался быстро, чтобы не передумать. Никак не мог понять – зачем? Ведь там не ждут, там его уже двадцать пять лет не ждут.
А после отправился на вокзал.
* * *
(Acoustic Alchemy – Ya Tebya Lubliu)
Астрей.
И все же – наказание.
Видеть его, но не уметь ни поговорить, ни дотронуться, ни утешить – пытка. Ни шепнуть «я здесь, с тобой, обернись, я рядом…»
Эмия то зверела, то тосковала, думая о предстоящих долгих годах. Неужели так тошно, как теперь, ей будет каждое утро, вечер и ночь? И не поговорить, не излить душу, не услышать в ответ слова поддержки или почувствовать пожатие теплой руки.
Они знали, как пытать. Знали, что мятежный дух будет искать успокоения и не найдет его ни в чем. С телесными ощущениями было бы проще – их можно изменить искусственно: еда, сон, наркотики, алкоголь.
Эмия ужаснулась, представив, что стала бы беспробудной пьяницей.
Ладно, пусть не настойка… Но клубники в шоколаде она сейчас поела бы с удовольствием. Отвлеклась бы хоть на минутку, чувствуя, как тает на языке верхний слой со вкусом какао, а после сочная мякоть…
Посмотреть фильм? Его не включить – с самого утра из дома исчез Павл. Сбежал? Отправился общаться к соседям? Решил отсутствием проучить нерадивую хозяйку?
Ну и пусть… Пыль на мониторе, обернувшись сквозняком, она сможет смахнуть сама.
Иногда она висела над кроватью – мысленно молчала, представляла, что спит. Подолгу смотрела в одну и ту же точку, слушала доносящийся с улицы шум – шелест глянцевых тополей, доносящиеся с центральной площади звуки арфы, чужой смех… Там тепло, там кожу греет солнце, там ветер треплет волосы.
Больше не ей.
Когда Эмия в следующий раз подлетела к монитору, оказалось, что Дарин куда-то едет в автобусе.
Она долго ласкала взглядом его отвернутое к окну лицо, чисто выбритые щеки, залегшую морщинку меж бровей. А после невидимым пушистым котенком свернулась в его сцепленных ладонях.
Убежденность в том, что она не выдержит этой пытки, росла в ней вместе с утекающими в прошлое минутами. Насмешливой и злой стала стрелка в круглых часах и абсолютно бессмысленным ее ход по кругу. Слиплись в единый ком сутки.
