Кто-то тихо постучал в дверь. Лэси резко обернулся:
— Войдите!
Дверь открылась, и появился его старый камердинер со своей обычной хитрой улыбочкой.
— Получите почту, — бесцеремонно сказал он и положил письма на маленький письменный стол.
— Говорите «сэр», — проворчал Лэси, — вы опять выходите за рамки дозволенного.
Тонгер сморщил в усмешке одну сторону своего лица.
— А я как раз опять собираюсь в них войти, — просто заявил он.
— Тем лучше: всего за четверть того, что я вам плачу, я мог бы нанять в Лондоне сотню камердинеров — и помоложе, и раз в двадцать получше, — с угрозой сказал хозяин.
— Боюсь, что они не стали бы делать для вас того, что делаю я, — сказал Тонгер, — и вы не смогли бы им так доверять. Преданность купить невозможно. Я когда-то читал об этом в одной книжке.
Лэси Маршалт взял одно письмо, оно было в голубом тисненом конверте и надписано рукой явно безграмотного человека. Вскрыв конверт, Лэси прочитал:
Подписи не было.
Миллионер что-то проворчал и протянул письмо камердинеру.
— Пошлите ему двадцать фунтов, — сказал он.
Тонгер, нисколько не колеблясь, прочел этот клочок бумаги.
— Терпит крушение? — размышлял он вслух. — Хм! Он умеет плавать?
Лэси свирепо посмотрел на него.
— Что вы имеете в виду? — не выдержал он. — Конечно же, он умеет или умел плавать. Плавать, как морж. Ну что?
— Ничего.
Лэси долго и сурово смотрел на него.
— Мне кажется, что иногда вам следует быть немного сообразительнее. Взгляните-ка на этот конверт. На нем почтовая марка Маджестфонтейна. Такая же была и в прошлый раз. Почему он пишет оттуда, за сотни и сотни миль от Кейптауна?
— Может быть, по недомыслию, — предположил Тонгер. Он положил клочок бумаги себе в карман жилета. — Почему бы вам не перезимовать в Кейпе, bass (южноафриканское обращение к хозяину)? — спросил он.
— Я предпочитаю провести зиму в Англии.
Маршалт начал одеваться, но что-то в его голосе привлекло внимание слуги.
— Я хочу вам кое-что сказать, Лэси: ненависть — это страх.
Тот уставился на него.
— Что это значит?
— Я хочу сказать, что нельзя ненавидеть человека, не боясь его, и такой страх обостряет ненависть. Если нет страха, то это, пожалуй, будет презрение, а не ненависть.
Маршалт продолжал одеваться перед зеркалом.
— Это вы тоже вычитали из книги?
— Нет, это мое собственное мнение, — ответил Тонгер, взяв жилет своего хозяина и делая вид, что чистит его мягкой щеткой. — Вы не знаете, Лэси, кто живет в соседнем доме? Я давно хотел спросить об этом. Его зовут Малпас или что-то в этом роде. Говорят, что он сумасшедший. Живет один, без слуг, и сам делает всю работу по дому, где шесть квартир. И он не хочет сдавать их.
