Тон Бекки, услышавшей ее голос, был удивленным.
– Ты вернулась?
– Да, причем живая. Как папа?
Блу, сидевший за своим компьютером, слушал их разговор со спокойным интересом. Он знал из сообщений Лиззи, что в самочувствии дедушки изменений нет.
– Потихоньку угасает. Ненадолго просыпается несколько раз в день – и снова спать, – ответила Бекки. – Перестал узнавать нас.
У Джинни болело сердце от сочувствия к ней. Она понимала, как тяжело наблюдать такое изо дня в день. Джинни уже меньше сердилась на сестру и была готова забыть ее отповедь насчет священника.
– А как ты сама? – спросила Джинни, смягчившись.
– Ничего. Ты-то как? Готова отказаться от охоты на ведьм? – Бекки надеялась, что после сирийского вояжа Джинни забросит свой возмутительный план судиться с епархией и привлечь к суду святого отца. Вспоминая все это, Бекки неизменно огорчалась. Сейчас огорчилась, услышав ее вопрос, Джинни. Бекки осталась собой, ее ограниченность и предрассудки никуда не делись. Это было больно сознавать.
– Это не охота на ведьм, – холодно возразила Джинни. – Это реальность. От этих священников, настоящих преступников, страдают живые дети. Представь, что это произошло бы с Чарли.
Бекки проигнорировала ее слова.
– Ради бога, Джинни, оставь! – раздраженно сказала она. Алан тоже не одобрял план Джинни. Они подробно обсудили его и были шокированы. Алан негодовал даже сильнее жены. Он считал саму эту затею грехом, грозящим позором им всем. Оставалось надеяться, что никто из их знакомых не узнает обо всех этих телодвижениях. Детям они объяснили, до чего это нехорошо. Лиззи сообщала о позиции своих родителей Блу, оговариваясь, что она их не одобряет и считает его смельчаком. Он был ей признателен и воздерживался от вопросов. Она была вежливой девочкой, он ей нравился, она не хотела его смущать, ценила их дружбу.
Разговор Джинни и Бекки получился напряженным, обе остались на своих позициях. Джинни постаралась побыстрее прекратить его. Ей требовалась информация об отце, Бекки ее предоставила, больше говорить было не о чем. Джинни попыталась выбросить из головы неприятные мысли. Уже через полчаса они с Блу отправились в Центральный парк, на концерт.
После двух месяцев в корчащейся Сирии слушать Моцарта в мирной обстановке, в окружении счастливых здоровых людей было немного странно. Возвращение все еще казалось Джинни чем-то нереальным, но это не мешало им с Блу наслаждаться концертом.
Когда они вернулись домой, позвонил Эндрю. Днем с ним связались из епархии. Момент был удачный, Джинни уже вернулась в Нью-Йорк.
