– Лучшее, что у него есть, это вы, – серьезно возразил Эндрю. – Он считал дни до вашего возвращения.
– Я тем более. Это была трудная командировка, короче других, но гораздо тяжелее. – Даже по ее скупым репликам он представлял, что она провела восемь недель в настоящем аду.
– А теперь куда? Вам уже сообщили? – с тревогой спросил Эндрю.
– Точно еще неизвестно. Может быть, в Индию, в сентябре. Как мне не хочется так быстро покидать Блу!
Эндрю не стал распространяться о том, как Блу скучал по Джинни. Он непрерывно говорил о ней, жил в тревоге за нее. Джинни была центром его существования, единственным взрослым человеком, заслуживавшим его доверия; Блу полностью полагался на нее – только она ни разу его не подводила.
– Надеюсь, вам позволят между командировками проводить больше времени дома, – сказал Эндрю. Она тоже об этом думала, хотя не знала, как к такому отнесется Элен. Суть работы заключалась в том, чтобы отсутствовать как минимум девять месяцев в году, так было прописано в контракте с SOS. Джинни говорила, что ее ничего не держит, что она свободна как ветер…
– Посмотрим, – неуверенно ответила она. Эндрю пообещал перезвонить через несколько дней.
Подошло время обеда. Блу за два месяца, похоже, вытянулся на пару дюймов. Она понимала, что преувеличивает, но он точно стал выше. И здоровее. В «Хьюстон-стрит» хорошо кормили, порции там были щедрые – большинство постояльцев были подростками.
Она была счастлива находиться дома. В отъезде она беспокоилась за Блу, но напрасно: в этот раз он не сбежал из приюта, и она им гордилась. Поев, они убрали тарелки в посудомоечную машину и собрались в парк на концерт.
– Ты обещала убить меня за побег, поэтому я остался, – пошутил Блу. А потом продемонстрировал свой аттестат – он пришел по почте этим утром, пока Джинни спала. Она пообещала вставить аттестат в рамку и повесить на стену в комнате Блу, рядом с его сувенирами от команды «Янкиз».
Накануне вечером Джинни отправила Бекки SMS. Ответа не было, и после обеда она позвонила сестре. Они уже больше двух месяцев не разговаривали, вообще не поддерживали связь. Последний разговор, вернее, ссора, произвел на обеих плохое впечатление, и Джинни не торопилась возобновить общение. По мнению Бекки, Джинни перегнула палку, как делала в последнее время раз за разом, а Джинни считала сестру негибкой и отсталой, иначе та не стала бы из почтения к католической церкви защищать священника, склонного к сексуальным извращениям, и проявлять безразличие к его несовершеннолетним жертвам вроде Блу. Но Джинни нужно было узнать о состоянии отца, она с самого июня не имела вестей о нем. Она надеялась, что с ним все обстоит по-прежнему.
