Джинни была бы рада предложить другой исход, но не нашла слов. Бывший священник, предлагавший бесплатно представлять интересы Блу, произвел на нее сильное впечатление.
– Вы его опекунша? – спросил ее адвокат, ожидая утвердительного ответа, и был обескуражен отрицательным.
– Опекунша – его тетка. Ей надо будет что-то подписать?
– Пока нет. Это потом, когда настанет время для гражданского иска.
– Она не откажется, – уверенно сказала Джинни. Шарлин любила мальчика, желала ему успеха и не должна была стопорить полезные для него проекты. – Уверена, что это не составит проблемы.
Адвокат удовлетворенно кивнул и продолжил, переходя к плану действий. Он обратится к следователю, с которым всегда сотрудничал в таких случаях, большому умельцу выведывать в приходах слухи и подозрения, а иногда и гораздо больше, добывать улики и выявлять других пострадавших. О’Коннор пообещал поддерживать тесные контакты с детективом Сандерс. После того, как штат – или сразу несколько штатов – предъявит отцу Тедди Грэму обвинения, он подаст гражданский иск и одновременно потребует расплаты от Церкви. После вынесения обвинительного приговора их иск будет обречен на выигрыш. Вопрос будет только в сумме. Но до этого предстоит пройти долгий путь. По прикидке Эндрю О’Коннора, весь процесс, нацеленный на получение компенсации, должен был занять примерно год – может, чуть меньше, может, чуть больше. Сам суд мог занять больше времени, но, по его мнению, до этого не должно было дойти. Если епархия попытается скрыть преступления отца Тедди, то только усугубит свое положение. Суды ожидали от Церкви раскаяния за преступления ее святых отцов и соответствующих выплат.
Как ни старался адвокат не смущать Джинни своим взглядом, любопытство брало верх. Она выглядела совсем не так, как когда-то на телеэкране. Ее красота не померкла, но стала спокойнее, не такой ослепительной. Ее нынешний облик он невольно сравнил с ликом Мадонны. Джинни не пользовалась косметикой, зачесывала назад длинные светлые волосы, такого печального выражения глаз ему еще не приходилось видеть, даже когда она смеялась. Это были омуты грусти. Счастливой Джинни выглядела только тогда, когда говорила с Блу.
Сама Джинни, наблюдая за адвокатом в момент прощания, укрепилась в своем первом впечатлении, что он умудрен профессиональным и житейским опытом. Облик у него был лощеный, моложавое лицо не портили поседевшие виски; она дала бы ему лет сорок.
