Из имеющегося на временном хранении в УФСК РФ по РК «Списку советских граждан, задержанных финскими контрразведывательными органами за время войны 1941-1944 гг.», под номером 109 значится: Бультякова Мария (Майки), кассирша, рожд. 7/7-23 г., задержана 19/9-42 года по подозрению в шпионаже, направлена 27/10-42 года в распоряжение командира пограничных войск.
Основание: ЦГА, фонд № 287, оп. 2, пор. № 34, л. д. 13.
Из имеющихся на временном хранении в УФСК РФ по РК «Материалов на лиц, находившихся в тюрьме Киндосваара», под номером 35 значится: Бультякова Мария, 1923 года рождения, урож. КФССР, разведчица ЦК ВЛКСМ, была переброшена в тыл финских войск в 1942 году, попала в плен и была осуждена финнами. Сидела в Киндосваарской тюрьме до июня 1944 года. 24/6 привезена в гор. Петрозаводск и помещена в лагерь № 2. Освобождена частями Красной Армии.
Основание: ЦГА, фонд № 287, оп. 2, пор. № 50, л. д. 95
Начальник УФСК РФ по РК
(министр безопасности)
В. Е. Проничев
— Еще одна папка. Это светлая папка, в ней милые моему сердцу письма, поздравления, телеграммы. Тут хранятся письма Куприянова. Он так хотел встретиться со мной, когда приезжал в Петрозаводск…
Однажды передал с кем-то: «Обязательно хочу повидать Машу Бультякову. О многом надо с ней поговорить».
Пришла я к нему в гостиницу. Обнялись. А у него в номере людей полно. Шумные, кое-кто навеселе. Посидела, посидела… Геннадий Николаевич руками разводит: дескать, видишь, какая картина. С ними, с мужиками, общается, разговаривает, а с меня глаз не сводит. Потом вышли мы с ним в коридор.
— Приходите в конце недели, я тут в архиве сижу, буду еще, не уеду. Нам надо обязательно поговорить. Вы поняли, Мария Васильевна? Обязательно! Ведь вас осудили из-за меня. Я это знаю, это точно. Долго будем говорить и так, чтобы никто не мешал. Мы, Мария Васильевна, товарищи по несчастью. Я хочу знать, как велось ваше следствие. А вам расскажу всё без утайки, как никому другому, что со мной делали в Лефортово…
Словечко это — «Лефортово» — я в лагерях слыхала. Все боялись этой московской тюрьмы, боялись, как чумы. Но встреча наша не состоялась, о чем очень и очень жалею и по сей день. Дело в том, что услали меня в командировку. И позже, когда Куприянов приезжал, я находилась в отъезде. Такая уж работа у меня была, ничего не попишешь.
Прислал Геннадий Николаевич мне свою фотографию военных лет. В генеральской форме, с двумя орденами. На обороте написал:
