Горько все это было слышать. Горько было осознавать, что соратники оказались трусами и предателями. Они ведь нас погубили, эти двое! Их и людьми не хочется называть. Трусы, спасающие свои вонючие шкуры. Поставили нас под мушку финской винтовки.
Артемьева отказалась от последнего слова. Маша понимала: финнам известно — она радистка, она передавала радиограммы. Маша ведь была подготовлена в специальной разведывательной части Карельского фронта.
Я тоже отказалась от последнего слова. Произнесла только: «Воля ваша».
Вывели нас. Судьи совещались не очень долго. Завели, приказали стоять, прочитали приговор:
Терентьева и Стаппуева — к пожизненному заключению,
Бультякову и Артемьеву — к расстрелу…
…Мария Васильевна осеклась, умолкла. Нет, она не рыдала, не лила слезы. Только руки выдавали ее состояние, они дрожали мелкой дрожью, вены вздулись больше обычного и стали почти черными.
Мы прервали нашу беседу…
На следующий день я снова стоял у ее двери. Мария Васильевна улыбнулась какой-то вымученной улыбкой; мне показалось, что согнулась она как-то еще больше.
— Не станете ли вы сердиться, если мы сегодня отменим нашу встречу? — спросила она виновато. — Давление у меня поднялось. Плохая ночь была. Не сердитесь, пожалуйста.
— Да что вы, голубушка, Мария Васильевна! Разумеется, отдыхайте.
— А чтоб вам было чем заняться, чтоб у нас не было простоя, я дам вам свою переписку с Геннадием Николаевичем Куприяновым. Читайте. Письмами можете воспользоваться, в них ничего нет личного и секретного. Вот вам еще и книжка его «От Баренцева моря до Ладоги», там, на триста пятидесятой странице, есть и обо мне.
Придя домой, я тут же открыл книгу, нашел названную страницу, где Куприянов описывает день своего возвращения в Петрозаводск 29 июня 1944 года, приход его в ЦК Компартии республики, который размещался в старинном полукруглом, всем известном, здании на площади Ленина.
«…Первыми ко мне пришли комсомолки А. М. Артемьева и М. В. Бультякова. Это были наши подпольщицы, посланные в тыл врага еще в 1942 году. Они хорошо выполняли полученное задание, но обеих выследила финская охранка и арестовала. М. В. Бультякову сначала приговорили к расстрелу, затем этот приговор заменили пожизненной каторгой. Девушек долго возили по территории республики, устраивали много очных ставок, хотели узнать наших агентов и подпольщиков. Но никого не выдали мужественные подпольщицы, несмотря на угрозы и пытки. За пять дней до ухода из города финские власти привезли их из Киндасовского лагеря в Петрозаводск и хотели отправить в Финляндию. Но опоздали!
