Грейсон не мог даже вообразить себя среди людей такого сорта. Он никогда ничего не крал. В школах встречались ребята, разыгрывающие из себя негодников, но все это было несерьезно — так, детские забавы, поигрались и выросли.
Грейсон еще не успел вернуться домой, как уже вкусил своей новой жизни: прежде чем выехать из кампуса, публикар прочел ему лекцию о правилах поведения.
— Будьте добры принять к сведению, — вещала машина, — что любая попытка вандализма приведет к немедленному прекращению поездки и принудительной высадке.
Грейсон представил себе, как публикар катапультирует его в небо. Он бы расхохотался, если бы краешком сознания не поверил, что так оно, возможно, и случится.
— Не переживай, — ответил он публикару. — Меня уже один раз сегодня выперли. Два раза за один день — это перебор.
— Тогда все в порядке, — сказал публикар. — Пожалуйста, назовите место назначения, не пользуясь бранными словами.
По пути домой Грейсон, сообразив, что его холодильник уже два месяца стоит пустой, притормозил у супермаркета. Когда он стоял в очереди к кассе, кассир смерил его подозрительным взглядом, как будто он слямзил пачку жвачки. Даже от людей в очереди разило холодом. Его окутывала почти осязаемая аура предубеждения. «Как могут люди по своей воле выбрать такое существование?» — недоумевал Грейсон. Но ведь выбирали же! Например, его двоюродный брат намеренно сделался негодником.
«Положить на всё и всех с прибором — это так освобождает!» — говорил ему кузен. По иронии, на запястьях он носил стальные цепи, вживленные в кожу хирургическим путем, — телесная модификация, последний писк у негодников. Вот тебе и свобода.
Теперь все стали относиться к Грейсону по-другому, причем не только посторонние.
Прибыв домой и распаковав то немногое, что забрал с собой из общежития, Грейсон уселся за компьютер и разослал нескольким друзьям сообщения: мол, я вернулся, дела пошли не так, как ожидалось. Грейсон не относился к числу людей, связывающих себя узами крепкой дружбы. Человека, которому он открывал бы душу и который бы знал его самые уязвимые точки, не существовало. Эту роль для него исполняло Грозовое Облако. А значит, сейчас у него ничего и никого не осталось. Его друзья годились лишь для прогулки в парке в хорошую погоду, не более.
Ему никто не ответил, и Грейсон подивился, как же легко сдирается поверхностный слой дружбы. Тогда он позвонил нескольким приятелям. У большинства звонок переадресовался на автоответчик, а те, кто взял трубку, сделали это, не поняв, что звонит Грейсон. Их экраны показывали, что на нем клеймо негодного, и они быстренько и предельно вежливо заканчивали разговор. Хотя никто из них не зашел так далеко, чтобы заблокировать его, Грейсон сомневался, что они когда-нибудь еще раз вступят в общение с ним. Во всяком случае, не раньше, чем большое красное «Н» будет удалено из его профиля.
