Сьюзан захихикала.
— Ты засыпаешь?
— Вроде как.
— А почему ты так захотел спать с правой стороны кровати?
— Какой дурацкий вопрос. — Реджинальд беспокойно зашевелился и отодвинулся подальше от жены. — Потому что это мужская привилегия, полагаю.
На минуту воцарилась блаженная тишина.
— Дорогой, если тебе так надо держать мою руку, не сжимай так крепко.
Ее голос донесся с той грани, где сон и сознание встречались и замирали в хрупком равновесии.
— Я не держу твою руку.
— Нет, дорогой, держишь, и ногтями в нее впиваешься.
— Перестань молоть чепуху и спи.
Внезапно ее тело резко дернулось, и протестующий возглас перешел в крик ужаса.
— Реджинальд, что ты делаешь? Нет...о Боже!
На секунду он решил, что жена шутит какую-то глупую шутку, что это всего лишь не очень тонкий намек, что она не хочет спать; но судорожные подергивания ее ног и прерывистые стоны заставили Реджинальда привстать и быстро включить свет. Когда свет лампы разогнал тьму, отбросив ее к стенам, Сьюзан сползла с кровати и стояла перед Реджинальдом, переводя дыхание, потирая горло и испуганно глядя на мужа. Реджинальд почувствовал слабый запах, нежный, насыщенный, похожий на аромат увядших цветов.
— В чем дело? — Он тоже встал, и Сьюзан прижалась к стене, качая головой.
— Держись от меня подальше!
— Что, черт побери.
Он двинулся к изножью кровати — и остановился, заметив, что выражение ужаса на лице Сьюзан стало еще заметнее. В этот момент истина проникла в его разум, но Реджинальд проигнорировал обретенное знание, сокрушив его своим недоверием — и прошептал:
— Ты же знаешь, я ничего плохого тебе не сделал.
Ее шепот эхом вторил его словам, как будто они оба оказались в неком запретном месте и опасались, что ужасный страж может услышать их голоса.
— Ты пытался меня задушить. Ужасные руки, ногти как настоящие когти, и кошмарная вонь, которую я до сих пор чувствую.
Он с трудом произнес следующую фразу:
— И это мог быть я ?
На ее лицо было страшно смотреть, и истина явилась снова, и отрицать ее становилось все сложнее.
— Тогда... кто же?
— Вернись в постель, — настаивал он. — Пожалуйста, я посижу в кресле. Я к тебе и близко не подойду, обещаю.
Прекрасные глаза по-прежнему следили за ним, когда Сьюзан покорно двинулась к кровати. Но едва рука Сьюзан коснулась подушки, женщина отпрянула.
— Запах. вонь. она по-прежнему здесь.
Они спустились по лестнице и уселись в гостиной подальше друг от друга, словно незнакомцы, которые никогда больше не встретятся, и его голос пересекал огромную пропасть, разделявшую их.
