Ноги были истинным триумфом. Длинные, мускулистые, волосатые, они имели все отличительные свойства настоящих мужских ног. Гурни с удовольствием отнес бы их куда угодно. Потому что остальное. Картинка задрожала как бланманже в духовке, потом быстро растворилась, и Гурни Слейд снова стал искрой сознания, парящей в шести футах над полом.
«Как»?
Как сделать идеальную копию тела из плоти и крови? Он знал, что это возможно, но как? Как. как. как..? Конечно, его воля была, так сказать, мукой, из которой создавали торт. Но где взять воду, сахар, специи и все остальное? Когда он решит эту тайну, следующая постройка будет успешной. Он летал по коттеджу как невидимый мотылек, входя в темные шкафы, с детским восторгом проходя сквозь замочные скважины. Он вошел в редко используемую переднюю комнату, тут же потерялся в вазе с цветами, вернулся в кухню и тут же отступил, увидев, что там все в дыму. Наконец он метнулся обратно в спальню. В любом случае, именно здесь крылся ответ. Он опустился на кровать и задумался.
«Почему»?
Почему спальня? Одно он знал точно: его память не повреждена. Потеря мозга не уничтожила шаблон его памяти; означало ли это, что автоматические импульсы все еще можно запустить? Ментальный блок питания, который мог бы создать восьмидесятикилограммового мужчину из восьмикилограммового ребенка? Если так... Он взлетел, потом подплыл к зеркалу на гардеробе. Но все еще оставался вопрос. Почему спальня?
Потому что. Мысли наскакивали друг на друга, стремясь на свободу. Потому что здесь он спал, занимался любовью, отдаваясь базовой, грубой страсти, которая. Мысли собрались, стали надутым шаром, потом взорвались. Она не может умереть. Грубая страсть, остатки его души не могли умереть. Стены, пол, кровать напитаны ими. Личность Гурни Слейда была везде. И ему нужно только сложить ее, впитать дающую жизнь сущность, медленно, кусочек за кусочком построиться вновь, ничего не забывая — использовать свою волю.
Снаружи темнело, и он знал, что собирающиеся тени придадут ему силы, помогут получить то, что ему было нужно. Он задумался, не может ли быть с этим связана поднимающаяся луна, но быстро отверг эту мысль, готовясь к величайшему эксперименту.
Сначала его мысли, словно крылатые вестники, налетели на стены, опустились, потревожили покрытые пылью воспоминания.
«. почему. ты хочешь съесть меня? Любовь это любовь это любовь это вожделение. Что это? Порыв попасть внутрь кого-то и стать его частью»?
