«Надо... было... украсить»... Мысли бросили его в сарай, где пустые банки из-под краски, кисти, гнездившиеся в кувшинах со скипидаром, испачканная темперой стремянка и покрытая пылью пила смотрели на него с гневным упреком.
«Духовка. духовка. Кэрон. сказала. выключить. ее».
Он был на кухне, смотрел на серо-белую газовую духовку; маленькие безголовые змейки черного дыма застенчиво выползали из-за краев двери. Он оплакал смерть испорченного блюда, потом в тревоге обернулся, обнаружив себя в залитой пламенем пещере, где гигантская запеканка пузырилась и шипела, ее поверхность была почерневшим лицом, покрытым взрывающимися волдырями.
«Должен. был. выключить».
Он находился в центре синего пламени. Прекрасный синий пузырь дрожащего света, который вылетел в сторону и вверх в безграничное пространство, и он не чувствовал страха или удивления, только безмятежное понимание, что сейчас у него нет размера или формы. Он вернулся к первоначальной искре, которую, в самом начале, выбросил могучий космический огонь.
«Она. скоро. вернется».
Мысль вернула его назад в гостиную, где он метался по стенам в неистовстве беспомощного ужаса, пока наконец своеобразная усталость, которая не имела ничего общего с усталостью тела, не заставила его остановиться на столе.
Он должен принять. Попытаться понять. Он мертв. Мертв... мертв... мертв. Но так ли это? Истинный Гурни Слейд был очень даже жив. Он все еще мог думать, даже до известной степени двигаться. В самом деле, если переходить к голым фактам, ему недоставало только тела.
Какое-то время он обдумывал эту мысль, потом позволил ей развернуться. Каковы главные функции физического тела? Ну, самая существенная — дыхание, потом речь и, конечно, движение.
Движение! Каково это — ходить? Гурни попытался вспомнить. Странно, он всегда принимал это фундаментальное действие как должное и никогда на самом деле не замечал связанных с ним чувств. Во-первых, было чувство твердой поверхности под ногами, потом плавная работа мышц ног и, возможно, автоматические взмахи рук. Побужденный импульсом экспериментатора, Гурни поднялся на высоту примерно шести футов и начал медленно двигаться по полу. Он попытался представить твердую поверхность, по которой шла пара правильных ног — обутых в крепкие ботинки. Тут же он оказался глубоко в густом ворсе ковра; ножка стола парила над ним как ствол могучего дуба. Он метнулся вверх, подгоняемый взрывом раздражения.
