Он виновато попятился и прикрыл дверь. Постояв, подкрался к соседней палате, которая оказалась такой же маленькой, на две койки. На подушке в расплывчатом обрамлении седых волос покоилось бескровное женское лицо с белым налетом на синюшных губах. Подросток в страхе отпрянул.
Пробежав на цыпочках по остекленному холлу, он отдышался и, сделав еще несколько робких шагов, остановился у входа в душный коридор.
На мертвенно-белой стене темнели прямоугольники дверей. Приоткрыв наугад одну из них, он заглянул в большую и многолюдную палату. Больные оживились, но интерес в их глазах тут же угас, и они отвернулись от нерешительно замершего на пороге Подростка.
— Простите, — задыхаясь от волнения, забормотал он, — простите, Отца моего… Кароя Амбруша… нет здесь?
Никто не пошевелился.
— Амбруша? — приподнялся на локте молодой парень. — Таких нет среди нас.
Подросток почувствовал себя увереннее.
— А вы случайно не знаете, в какой он палате? Где мне его найти?
— Ты у сестер спроси. Они скажут.
Подросток шагнул вперед и, закрыв дверь, прижался к ней спиной.
— Понимаете, — начал он, — моя Мать… она не знает, что я здесь. Она не хочет… В общем, меня к нему не пускают.
— Тогда не ищи, — устало прикрыл глаза парень. — Вот полегчает ему, и тебя пустят.
— Да мне только взглянуть! — с отчаянием в голосе воскликнул Подросток и уже тише добавил: — Мне больше ничего не надо. Пусть он об этом не знает, не важно. Мне только взглянуть.
К нему повернулся мужчина постарше:
— Так ты попроси сестер, они покажут… Амбруш… Амбруш… — неуверенно повторил он. — Нет, я о нем не слыхал. У нас в отделении такого нет.
— А мне сказали, что он в двенадцатой… Один человек сказал… он знает, — твердил Подросток свое.
Тут все уставились на него, глаза как-то странно оживились. Парень твердо сжал губы.
— Уж… не судья ли?
— Ну да. Он, — поспешно ответил Подросток.
Больные растерянно переглянулись. Воцарилась тяжелая, вязкая тишина.
Первым ее нарушил парень:
— Ты уже был там? В двенадцатой?
— Да. Я сперва туда… но там не он. Это не Отец.
И снова тишина — неподвижная, тупая, жуткая.
Парень сел на койке.
— Подожди, — устало сказал он, — я сейчас встану.
— Ты чего, — всполошился пожилой, — уж не хочешь ли пацана…
— Ничего не хочу. Уж доверьте это мне.
Он надел халат.
— Пошли, не бойся, — сказал он и оперся на плечо Подростка.
В коридоре по-прежнему было пусто. Стараясь ступать с больным в ногу, Подросток бережно поддерживал навалившееся на него тело и ждал, когда парень заговорит. Но тот только тяжело дышал. Наконец, так и не проронив ни слова, он остановился и показал на одну из дверей:
