— Ну ясно! Просто перепродать хотели! — большеносый вскричал.
— Точно! Они только это и могут! — загудел народ.
— И так поперли, что пришлось военно-морскую стрелку им забивать.
— А почему морскую? — как летописец, уточнил я.
— А потому что на мосту через речку Сяглицу, — сказал мне седой.
— Ну и вот. Встретились войска. У каждого из них — пиджак топорщится, ясно из-за чего. А у нас из оружия — только наш... огнемет! Который и сейчас у крыльца меня ждет. Но заряженный! А они, надо сказать, неудачно оделись — кто в белом костюме, кто в розовом. Туфли в дырочках, с загнутыми носами. Не рассчитали! И только я на них хобот навел, полный уже содержимого — дрогнули и побежали! Они к тому же блатные все. Параша для них хуже смерти. А когда она еще с хоботом наперевес гонится за ними по полям — это выше их разума! Гнали их до самых границ Ленинградской области! — Валера закончил.
— Обращайся, Валера! У нас и паровой каток есть! — сказал самый молодой и крепкий, и предложение его было встречено с одобрением.
— Ну, за нашу победу! — поднял тост большеносый (похоже, он тут главный). — И чтобы враг никогда не ступал на нашу землю! И чтобы наш край никогда не был крайним!
— Они мне бабки предлагали, в евро! — с презрением Валера сказал. — А нахрен мне евро? Я в этой стране живу.
— Верно! — большеносый воскликнул, и рюмки зазвенели. — За наш рубль!
Единогласно выпили. При том что я уверен, что евро у Валеры есть... Ну и у меня есть. Но главное же не это!
— Ну все, мыться, мыться! — народ загудел.
— Валера, задержись! — попросил я.
Народ схлынул. Валера пересел.
— Слушаю тебя внимательно! — произнес.
— Тут история... с материнской долей квартиры... похоже, прошляпил я ее. Теперь нужен в суде свидетель — что она часто тут проживала и ты видел ее. Тогда, может, ее долю государству не отдадут и мне присудят. Сможешь?
— Какой вопрос! Когда надо?
— Чем скорее...
— Завтра!
— А как же... конюшня?
— Помощника пошлю.
— А я-то тут... ты забыл уже? Не в гостях у тебя.
— С Борисычем я договорюсь. Как раз кое-что он просил у меня — будет кстати. Ну, хоп! Мыться пошли!
После мытья как-то все окончательно воспарили. Тосты пошли гуртом. Начались присказки, анекдоты, но присутствие батюшки, хоть и самого веселого среди нас, как-то всех удерживало на краю. Предел — шутливое обыгрывание слова «облепиховая», лукавая игра букв... Потом началось братание, и носатый звал меня в гости к зверовщицам, за шестьдесят километров, но я признался, что я клиент сумасшедшего дома, и он посмотрел на меня с большим интересом. Потом мы ехали с Валерой, он вел, на мой взгляд, неуверенно, сбился с пути, но когда я сказал:
