После заседания мы пошли прогуляться, вышли в эту парилку. И к нашему удивлению, оказалось, что в Вашингтоне, столице цивилизованного человечества, кроме скромного Белого дома и величественных памятников государственным деятелям, нечего смотреть. В Вашингтоне оказалось легко заблудиться, потому что он очень простой — все улицы одинаковые... были мы здесь или еще нет? Все дома абсолютно стандартные — такие строили у нас после войны пленные немцы. Улицы не имеют даже названий, а только буквы или номера. Да, тут не разгуляешься!
Вдруг почувствовав ответственность за репутацию Америки — ведь не может же быть, чтоб вся она была такой? — я сказал, что где-то на окраине Вашингтона, говорят, есть сказочный, уютный Джорджтаун, городок интеллигенции, богемы, элиты. Сопровождаемый насмешками — а потом и оскорблениями, — я вел всех за собой, иногда наводя справки у бездомных негров, нахохлившихся на скамейке. Вашингтон не менялся — те же улицы, те же дома.
— Вы что, не понимаете? Он же — абсурдист! Он пишет свой рассказ! — крикнул молодой поэт.
Легко быть скептиком — сразу получаешься умным. Но кто-то должен вести, осыпаемый насмешками. Некоторые, плюнув, уходили — но куда тут можно уйти? Везде — одинаково. И вдруг после полного отчаяния — со мной осталось только двое друзей — мост через извилистую речушку, и запах травы, и маленькие, затейливые домики Джорджтауна — каждый на свой лад. Значит, если верить, все же можно дойти? Дойти до настоящей Америки, а не той, что для дураков?
Впрочем, вдохнув вольный воздух Джорджтауна, мы пошли назад.
Наши в Нью-Йорке: объятия будущего
И вот — третий мой прилет в Америку. Глухо заложенные уши, пропали все звуки, в том числе и шум самолета, только гулко отдаются в голове звуки глотания. В иллюминаторе все еще облака — и вдруг резкий вираж, и прямо за стеклом ужасающий вид: гигантские небоскребы, торчащие почти горизонтально, зато мост и водная рябь встали торчком. Разворот — и пейзаж этот исчезает. Все крупно начинает дрожать и дребезжать, все вцепляются в ручки кресел. Попытка — сделать так, чтобы падающая с неба стальная гора мирно покатилась по бетонной дорожке. Бац! Мы ударяемся, прыгаем... еще раз... и, прыгая, катимся! Ура!
За стеклом мчатся какие-то дикие кочки, поросшие сухой травой... Прилетели в первый город мира? Не похоже пока: вдали пыльные будки, пейзаж какой-то степной.
Встают, открывают верхние багажники, вытряхивают оттуда пальто... Тут жара, говорят. Что ждет нас в великом городе? Как там наши? Первый приезд — радостные встречи, выпивки на кухне до утра, хохот, песни — все как у нас, никто не сломался! Второй раз — больше по телефону: «А ты как?» — «А ты?»... долгие паузы... Найдется ли в этот раз о чем говорить? Приятна ли им такая ревизия? К тебе бы ездили такие ревизоры: «Ну как ты?» — «Отвратительно!»... но ведь этого не скажешь! Приходится бодриться, улыбаться, что делает мучительную жизнь еще мучительней.
