Потом пропустили и нас. Ну и жара тут у них, в октябре — настоящая парилка! И от этого — тоже восторг! Тем более — встречающий в шоферской кепке сразу повел меня в прохладный «кадиллак» небывалой длины — голова его маячила у руля далеко впереди. И мы — выехали в Америку. Прыгнули до небес небоскребы, вытянулись мосты. Мы ехали в Коннектикут-колледж, в Новую Англию, по суровой дороге, прорубленной в сплошной скале. Какая мощь! Какие люди тут!
А потом — чистые лужайки, осененный огромными «белыми дубами», изображенными на гербе штата Коннектикут, уютный и простой учебный «кампус». Наутро начались занятия со студентами-русистами, и вдруг — в соседней комнатке, где размещалась кофеварка, скрип быстрых шагов и знакомый картавый, быстрый разговор. Неужели я увижу его, бывшего питерского приятеля, а ныне — небожителя, нобелевского лауреата? Ведь казалось — они уезжают на тот свет (или — мы остаемся на том свете) и увидеться нам больше не суждено. И вдруг — благодаря Америке — мы снова встретились, через двадцать лет! И вот — вошел Бродский, измученный славой и инфарктами, посмотрел весело. «Валера, привет! Ты изменился только в диаметре!»
Боже, храни Америку! Она хороша не только сама по себе — она еще приютила и сберегла наших гениев, помогла им состояться, подняться и по достоинству наградила их! Она нам показала — чего, на самом деле, достойны мы!
Как жаль мне того ощущения счастья — увы, минувшего. Впрочем, и себя мы тогда любили, и даже верили, что и у нас все будет хорошо. У какой страны, у какого народа был когда-нибудь такой всплеск эйфории, как тогда у нас? Так не будем же горевать. Это было прекрасно. Может быть, и Америка тогда светила нам нашим же отраженным светом, как луна, а мы этого не понимали, принимая за источник света — ее? Так, наверное. А теперь Америка светит нам ровно настолько, насколько светимся мы. Все закономерно. Мы сами загубили ее, я имею в виду — нашу Америку.
Помню первый свой «улет» из нее и мой гигантский — выше меня — баул, который я толкал перед собой на колесиках. Вижу насмешливые взгляды американцев: эти русские всю Америку хотят увезти с собой? Да, мы слегка замучили их — безумными страстями, нашей восторженной жадностью, корыстной любовью: вынь да положь нам рай! Вот мы им и надоели. И они с облегчением стали — самими собой. Америка — обыкновенное государство, строгое, бюрократическое, а мы почему-то глупо надеялись, что там можно все! Вот и получили. Так, наверное, разочарован юнец, небескорыстно влюбившийся в миллионершу. Страсть прошла, а в остатке — ноль. Ничего серьезного, кроме нашей безумной любви, мы не предложили им... а безумная любовь быстро надоедает... причем — обоим партнерам.
