— Ну почему ты думаешь? — чувствуя, что она успокаивается, залопотал я. — Он просто так, вспоминает... детство всегда кажется самой лучшей порой...
— Да? — Она, всхлипывая, но уже успокаиваясь, повернулась ко мне.
Кажется, я сумел ее провести — с ней это так легко, что даже стыдно... перевел весь разговор на батю. А что делать? Все должно пригождаться, даже вражда, хоть и недолгая.
— Раз так, — проговорила она решительно, — веди его сейчас в Дом творчества мыться, грязного его нельзя оставлять!
— Конечно, конечно! — целуя ее, лепетал я... Как легко!
Еще хмурясь и вытирая кулачком слезы, она стала собирать ему в пакет чистое белье.
— Только плохо... что ты с ним тоже уйдешь, — значит, долго не будет тебя... Ты сегодня уезжаешь?
Я кивнул. И она кивнула.
— Ну хорошо. А я пойду тогда посплю. А то я очень устала, — и, махнув тощей рукой, ушла во тьму узкой комнаты.
— Ну что, пойдем помоемся? — бодро сказал я отцу. Теперь, когда один фронт чуть-чуть успокоен, можно на другой.
— С пр-ревеликим моим удовольствием! — проговорил отец. — Мечтал об этом с самой больницы. Ты сможешь меня сопровождать?
— С пр-ревеликим моим удовольствием! — пр-роговорил я.
И вот настала минута, когда все было хорошо. Жена спала, набираясь сил. Мы с отцом неторопливо шли мыться по красивой аллее. И даже солнце вдруг выглянуло, разобравшись с тучками.
— Да-а! — Предчувствуя блаженство и сладострастно почесываясь, отец смотрел в небеса. — Помню, однажды точно такая же была погодка... лет восемьдесят пять назад. Так же вот — то солнце, то тучки. А мы, помню, с матерью ехали в поле, снопы скирдовать. Я спиной на телеге лежал... и в то же время как будто летел... вместе с тучками. И только выехали за околицу, сразу закапало. «Ну, — мать говорит, — скирдовать нельзя, снопы будут мокрые, давай поворачивать». И только повернули — солнышко, как вот сейчас, вылезло. До дома задумчиво так доехали — мать говорит: «Да, наверное, все просохло, дождик-то небольшой был. Едем, Егорка, скирдовать...» И только за околицу — закапало опять! — Отец засмеялся. — Уж и не помню, чем кончилось тогда!
— Но мы с тобой — точно помоемся! Если урагана не будет, — пообещал я.
Отец шел со скоростью пешего голубя, но за какие-нибудь полчаса мы добрались. Мы прошли через холл Дома творчества. Там в косых лучах солнца наслаждались негой (писатели здесь уже почти не жили) пышные женщины из обслуги. Мы поздоровались и прошли в душ.
— А мочалку, мочалку положила она? — разволновался батя. Горяч! — А вешать все куда? Ни ч-черта тут нет — некуда вешать!
