Гага, вскочив, пошел помыть руки (я, не желая нарушать блаженного оцепенения, отказался). Вернулся он свежий, умытый, оживленный.
— Володьке позвонил — сейчас подгребет! — радостно сообщил он.
— Какой это Володька? — Я наморщил лоб.
— Ну... мой здешний приятель, художник, — ответил Игорек. — Сейчас я угощу тебя потрясающим напитком, который есть только тут... сейчас. — Он нетерпеливо огляделся.
Подошел, кротко улыбаясь, грациозно-хрупкий официант-таиландец в белой бобочке.
Гага, поглядывая в богатое — метр на метр — меню, долго разговаривал с ним по-немецки. Таиландец очень тихо что-то отвечал и в ответ почти на каждую фразу робко кланялся. Наконец, еще раз поклонившись, он отошел.
— Отлично! — хлопнув ладонью по меню, радостно сверкая глазами, воскликнул Гага. — Гляди... — Он повел пальцем по реестру. — Против некоторых блюд стоят восклицательные знаки, а вот — целых два. Это значит, что блюдо слишком экзотическое... с непривычки можно слегка ошалеть.
— Надеюсь — мы не заказали ничего такого? — поинтересовался я.
— Нет, нет... пока нет! Ничего такого, о чем бы ты раньше не знал... или, во всяком случае, не слыхал бы! — усмехнулся он.
— А напиток? Что за напиток мы будем пить? — уже заранее избалованный, почти капризно осведомился я.
— Сейчас... попробуй угадать! — оживленно потирая руки, проговорил он.
Тут, кланяясь, вышли из сумрака сразу три таиландца, поставили фарфоровую горелку с тихим, чуть вздрагивающим пламенем над ней, много баночек, видимо, с разными соусами, потом — бадью с торчащими из нее палочками. Я схватил одну из палочек, поднял ее — с нее, как тонкий полупрозрачный флажок, свисал ломтик мяса.
— Ну — тут разные экзотические виды мяса... ну там, лань, гималайский медведь, ягнятина... все! — Он нетерпеливо махнул рукой. — Осторожно подогреваешь на пламени, потом — в какой-нибудь соус — и ешь!
— В сыром виде?
— Конечно! — Гага небрежно пожал плечом.
— Изобрази!
Он изобразил. Я последовал его примеру.
— С-с-с! Отлично! — просасывая через рот охлаждающий воздух, проговорил я.
Потом — таиландец поставил на стол графинчик с золотыми птицами.
Мы торопливо налили по рюмке и выпили: я выпил зажмурясь, сосредоточившись, дегустируя.
— Ну? — успокоив наконец дыхание, спросил Гага.
— Грушевка! — воскликнул я.
Точно такое — грушевый самогон — я пил две недели назад на Кубани.
— Да, точно... грушевая водка! — несколько разочарованно произнес Гага.
— Но — отличная штука... какой аромат! — Я зажмурился. — Ну и, ясное дело, качество значительно выше!
