помещений. Чем она производила неизгладимое впечатление? Своими, я бы сказал, очень
искренними ногами... про остальные части тела я бы этого не сказал.
— Скажите... вы — мираж? — повернувшись к ней, поинтересовался я.
— Почему это?.. — хрипло проговорила она.
— Ну, у вас на футболке написано по-французски “Мираж”! — Я прикоснулся пальчиком.
— Ну и что? — сказала она. — А у тебя на плечах нарисована голова... а это что значит?!
Да... крепко!
— Гражданин! — раздался голос, от которого я вздрогнул. С испугом я обернулся на него — в окошечке маячил официант... но что это был за официант!.. Официант-капитан! Официант-генерал!
— Что вам угодно? — проговорил он.
— Да... дайте мне этих... несетевых! — не в силах еще оторваться от феи, я рассеянно махнул рукой.
— На каком основании? — проговорил он.
Все застыли... ситуация напряглась.
Мартын, наконец, обернулся через плечо. Не бросил в беде!
— Это мой помощник, — по возможности небрежно проговорил он.
— Что значит — “ваш помощник”? — голос в окошке наполнялся металлом. — Вы сами, собственно, кто? — Мучительная пауза. — Вы сами — помощник! Лишь благодаря просьбе Вильгельма Потапыча и оказались вы здесь — а еще привозите себе каких-то помощников!
Ну, все ясно! Отлично я показался! Особенно в глазах этой феи! Большой успех!
Я повернулся и побрел к воротам.
— Выпусти, Петрович — попросил я.
Лицо Петровича вдруг налилось жизненной силой (тоже, видать, не из простых!):
— И что? Сразу уж так уж ломаться? А где мужская выдержка, молодой задор?!
“Действительно, где?” — подумал вдруг я и приободрился.
— Подумаешь — черпаль обидел его! Нас еще и не так обижали — и ничего! — проговорил Петрович.
Я смотрел на него.
...Действительно — какая разница, где пропадать?! Уж лучше — здесь!
Я огляделся вокруг. Ну, не дали сосисок... ну и что? Зато с целебно-питательными травами тут отлично — зеленый ковер! Ятрышник, зверобой, тимьян, заячья капуста, береза вислая... где еще такое найдешь! Бросился, стал жадно жевать. Витаминчики пригодятся! Скоро осень наступит, за ней — декабрь, впереди еще январь, отвратительный фебруарий! Жадно ел. Вдруг увидел перед собой ботинок, поднял глаза — стоял Мартын, высокомерно глядя на меня — да еще бы не высокомерно, с такой высоты!
— Да... слушаю тебя. — Я поднял голову.
— Главный требует! — презрительно усмехнувшись, проговорил он.
Кого, интересно, он презирал? Меня? Или — главного? Видимо — обоих!
Удивительно малоприятный тип — в своем довольно шатком положении хочет выставить себя важнее всех!
