— Постой здесь — я быстро.
С колотящимся сердцем я шла к дому. В столовой светился абажур. Неужто все в сборе?
Медленно я отодвинула калитку со знакомым душераздирающим скрипом, затем — дверь. Вошла в вонючие сени. Лидия Серафимовна с какой-то своей подружкой сидела за столом под абажуром и, судя по наступившей паузе, они злословили, быть может, в аккурат обо мне.
— Здравствуйте... А где Игорь?
— А тебя не интересует, где Артур?
— Там, где я его оставила.
Пауза.
— Так где же Игорь? («Он ушёл к другой! Она лучше понимает его!» — мысленно подсказывала я ответ. — Ну! Рожай!)
— Игорь уехал в монастырь. В Нилову пустынь. Если всё произойдет, как он задумал, он намерен остаться там!
Господи! Только ходы умного можно предугадать! Ходы глупого — никогда!
— Я, собственно, только за вещами!
Молча мы промчались оставшиеся километры, выскочили на станцию Репино, свернули в чахлый лесок. Дорога, однако, была широкая, плавная, в конце её показался высокий дом, на крыше краснела надпись «Волна» и горбатый силуэт чайки. Рядом мигало туда-сюда табло, показывающее то время, то температуру. Если времени ещё можно было как-то верить — 16.26, то уж температуре — никак: +22?! От силы +2!
Начинается лажа!
По краям от дороги всё было сплошным ледяным зеркалом, покрытым водой и слегка красным от названия пансионата.
Из этой скользкой поверхности уходили вверх чёрные стволы и кончались во тьме.
Мы вырулили на стоянку за домом.
— Пошли! — просипел Саша.
Мы обошли дом, по рябым каменным ступенькам поднялись к большой стеклянной двери, толчком ноги Саша распахнул её, и мы явились. Перед нами был большой холл, главным украшением которого были приколоченные в разных местах ряды реек.
В конце холла сидели две старухи: одна — холёная, вальяжная, другая — простая, в белом халате. Согнувшись над стойкой, они увлечённо обсуждали вязку, считали петли.
Мы прошли до середины холла. Увлечённый счет петель продолжался.
Саша шумно опустил свои чемоданы на каменный пол. Дамы подняли глаза.
— Всем стоять! Это налет! — рявкнул Саша.
Дамы некоторое время оцепенело смотрели, потом радостно всплеснули руками.
— Александр Данилович! Что же вы с нами делаете! — в отчаянии воскликнула холёная.
Они выскочили из-за стойки навстречу ему, при этом простая как бы ещё причитала, время от времени всплёскивая руками: «Да что же это такое? Да что же это такое?» Непонятное любому иностранцу нашёптывание как бы означало сразу многое: «За что же такое счастье нам? Все-таки нельзя так, заранее надо предупреждать, а то можно ведь и помереть от такого счастья».
