Приемщица посмотрела на бланк, что-то в нем почиркала и говорит:
— С вас восемь копеек!
— Почему так мало-то?
Составил поздравление своему лучшему другу, и чувств набралось всего на восемь копеек!
— У вас номерная телеграмма, — сказала приемщица, — плата взимается только за номер.
— Как номерная? — уязвленно спросил я.
— Так, номерная. Ваш текст номер четыре. Разве вы не из списка его брали?
— Нет, представьте!
Я был уязвлен еще больше. Написал другу, с которым у меня столько связано, поздравление, и оно из самых банальных, которые сведены даже в список, существующий для людей умственно отсталых.
Восемь копеек цена моего излияния!
— Так даете вы деньги или нет? — агрессивно проговорила приемщица. — Вы же видите, мы перешли на полуавтомат, всяческие задержки вредно сказываются на его работе!
— Полуавтомат, — сказал я. — Извините... Можно телеграмму мою назад?
С недовольным видом она вернула мне бланк, уже поднесенный ею к щели полуавтомата. Я взял его, порвал в мелкие клочки и кинул разлетевшиеся голубые бумажки по направлению к урне. Нет... Автомат, полуавтомат — это не то. От такого полуавтоматического общения результат обычно получается самый поганый.
— А скажите, а свой какой-нибудь текст передать по полуавтомату можно?
— Можно. Но это значительно дороже! — сухо ответила приемщица. — И потом, надо еще его сочинить, а это не каждому дано! — с прозрачным намеком закончила она.
Я взял снова ручку, новый бланк.
— А можно такой текст передать: «Поздравляю тебя, морда, с установлением рекорда!»?
— Какого рекорда?
— Это уж мы знаем с ним...
— Нет. Такие тексты мы не передаем! Тексты, допускающие двусмысленные толкования, мы не передаем.
— Да этот не двусмысленный вовсе — трехсмысленный!
— Тем более! — отвечает.
— Но я прошу вас. Друг, потерянный почти!
— Гражданин, я же вам объяснила — у нас полуавтомат...
Заплакала вдруг, утираясь шалью.
Ну вот! Так у нас кончаются все принципиальные споры.
Я быстро вошел к ней за барьер, погладил по голове.
— Уйдите, гражданин! — всхлипывая, проговорила приемщица. — Здесь у нас материальные ценности. Уйдите!
Она вдруг вынула револьвер...
Я вышел в большой гулкий зал.
Хотел душевность по телеграфу проявить, а в результате лишь бедную женщину расстроил!
Как-то у нас мучительно все переплетено! Все вроде одного и того же хотят — счастья, но так все постепенно запутывается, что и запах-то счастья забывается!
Неизвестно кем, неизвестно где, неизвестно зачем проживаем день за днем, и не вспомнить уже, когда последнее действие было, которое хоть немножко бы к счастью подвигало!
