Апокалипсис на кларнете | страница 16



13

Низкие серые грязные небеса влачатся, давясь дождем, над городом, жирным асфальтом, над холодной зеленью скудных палисадников, над горькой стылостью уставленного домами пространства, влачатся с густым шелестом за край города, за его желтые стены, где ждут, притаясь...

Егор поднял голову: “в небе, ко всему приученный, бессмысленно кривился” зелено-красный диск огромной луны. Только что наступило раннее утро обычной белой ночи. Егор думал о прожитой жизни. Она казалась такой большой в прошлом, хотя на самом деле была короткой, как июньский сумрак. Тринадцать часов тому назад произошло исключение из института. Студенты приходят и студенты уходят, а институты пребывают вовеки. Начинало исполняться пророчество школьных педагогов, суливших ему жизнь бесприютную, изгойную. Все взболталось в душе и только-только начинало укладываться.

Он сидел на гранитной ступеньке у самой воды и смотрел на вздыбленный мост. Так неспеша и так нетленно Нева течет передо мной, и кажется недвижной пена над серою ее волной, и крики чаек так гортанны, и столь причудлив их полет, что это чем-то очень странным, средневековым отдает. Уходит ночь, у волнореза густее смоляная мгла, и пахнет морем и железом, и блекнут мысли и дела.

Он прошел искус социального испуга. И утренняя ночь успокаивала, нашептывая контрабандные желания: чтоб все миновалось, чтоб все устроилось, чтоб все было хорошо.

Подошел, спустился по ступеням и сел рядом у воды потрепанного вида в сером пиджаке с обвислыми плечами, но с чистым, воздушно прозрачным, иссушенным возрастом и эпохой лицом — человек. Поздоровался.

Егор скосил глаза, повернул лицо, промолчал.

— Какая ночь! — веселым игривым голосом заговорил человек. Он оказался стариком. — Какая ночь! Вы извините, не примите мое желание разговора за шизонавязчивость. Я каждую ночь прихожу сюда посидеть во всякое время года, а теперь вдруг вижу, что вы здесь. Дай, думаю, подойду, думаю, и спрошу, а вдруг, думаю, что вы испытываете те же чувства, что и я. Тогда мы могли бы на время обменяться чувствами ради чувства новизны. Вам, очевидно, неведомо чувство отсутствия чувства желания.

Егор лениво удивился, пожал плечами: устал от слов и не верил.

— Как хотите, — согласился старичок. — В такую ночь и в этом городе все возможно. Что вообще возможно, и даже более того. Вам сколько лет?

Егор дважды махнул ладонями, растопырив пальцы.

— О! — уважительно отозвался старичок. — Это уже не годы, а лета. Лета старушку-музу гонят из постоялого двора, а буря мглою нас накроет, и завтра будет как вчера.