— Я не пугаю, Боб. Это не треп, а реальность. Факт, против которого не попрешь, а если и переть, так открыто, грудью. И до счастливого конца.
— В конце счастья не бывает. Счастье — это движение, а не остановка. Процесс, а не результат, — упрямо твердил Борис Тимофеевич.
— Согласен, не станем спорить. У меня мало времени, а у тебя и того меньше. В ближайшие сорок восемь часов тебя решено ликвидировать.
— Ликви... что? — поперхнулся Борис Тимофеевич. — Кем решено?
— Ликвидировать, — жестко повторил Симагин. — Убить. Убрать. Пустить по мокрому. Вынести ногами вперед. Отправить к праотцам. Выбирай, что по вкусу.
— Как? За что? — вскричал Борис Тимофеевич. — Зачем?
— Кто? Не знаю. Зачем? Для общего блага. За что? За все разом.
— От кого ты знаешь? Ты в точности знаешь? И что теперь делать? Может, в милицию пойти?
— И что ты там скажешь?
— Действительно, что я там скажу? Нелепо. Нелепо и глупо. Господи! — воскликнул Борис Тимофеевич и стукнул кулаком по колену. — Как это все бездарно и мерзко! Почему меня?
— А кого же еще? Меня?
— Да, ты прав, — вдруг успокоился Борис Тимофеевич. — Конечно, меня. Кого же другого? Никто искать не станет... Налей. Нет, не надо. Во хмелю я слабее... Пусть так... А как же Лина? Не-ет, Коля, шалишь! Я не кролик. Конечно, не кролик. И я могу показать зубы. Мы еще посмотрим.
Он налил рюмку, выпил и вытер рот ладонью.
— Выкладывай, что мне делать. Ты мой старый друг, и я тебе верю.
— Тогда слушай по порядку и не перебивай. Запоминай. Тебя решено убрать потому, что ты слишком много знаешь, слишком много умеешь и слишком легко можешь уйти из-под контроля. Это попытается сделать твой друг Сергей Алексеевич. Уезжать в какой другой город или даже в другую страну — бесполезно. Тебя везде найдут, распознают, угадают, и везде ты будешь лишним, ненужным, опасным. Выход один: навсегда уйти из этого времени. Вместе с Линой. В домик на лужайке. Таких, как ты, не много, но вы уже есть, и ты не будешь одиноким.
— А если туда явится Сергей Алексеевич?
— Это уж твоя забота. Нарисуй пулемет и отстреливайся.
— Не-ет, — улыбнулся Борис Тимофеевич. — В том времени стрелять нельзя.
— Кто знает? Мне-то, во всяком случае, до твоего времени не дожить. Да не в этом суть. Еще свое-то поле с толком перепахать.
— А вдруг со мной обойдется, утрясется или еще как? — с надеждой риторически спросил Борис Тимофеевич.
— Наивный и смешной ты человек. Рассуди здраво. Если ты каким-то неведомым случайным образом обрел способности, которыми в далеком будущем станут пользоваться наши далекие потомки, более совершенные, чем, — обрел ты — не обижайся — в общем-то, безвольный, временами жалкий человек, то что станет, если так же вдруг, случайно, обретут эти способности люди, могущие использовать их для корысти и во зло? Что станет с обществом и государством? Никакая угроза не является большей для людей структуры, чем угроза существования людей, подобных тебе. Ты чужой в этом мире. Пришелец, которого следует изгнать. Что можно с тобой сделать? Посадить в тюрьму? Для тебя нет ни запоров, ни решеток. Преобразовать тебя духовно? Но в тебе уже существуют, живы и активны признаки иной духовности и морали, и наша стареющая идеология кажется тебе пошлым анекдотом. Значит, единственный способ спастись от тебя — убить. Как видишь, эта мысль и трезва, и разумна, и результативна...
