Однако известная косность существует в любой среде. Интуитивизм покрывал творчество романтическим флером, придавал ему таинственность, превращая художника в какое-то особое существо. Художник действительно особое существо, и в начале любого творчества, конечно же, лежит интуиция, но братец любил повторять, цитируя не помню кого: «Господь не станет тратиться на чудо там, где достаточно на грош здравого смысла». Темперирование цвета, в пентахромной системе или в какой-нибудь другой, отнюдь не создание канона, а классификация, порядок, облегчающий поиск цветового решения.
Повторяю, сам автор системы обладал исключительным чувством цвета, но наряду с блестящим дарованием живописца еще и пронзительным аналитическим умом, и это заставляло его каждый раз исследовать им же созданное.
В это время Юру сильно угнетала темнота его подвальной мастерской. Позже, когда он разработал свою цветовую систему, освещение уже не было так важно для его живописи — теперь он мог писать в любых условиях. Он просто выбирал гамму и на цветовом теле — его изобретение — тут же определял нужные ему цвета. Да, теперь он мог писать при любом свете. Но как раз в это время ему наконец повезло найти и арендовать другую мастерскую. Там же, на Васильевском острове, на Среднем проспекте, напротив Соловьевского переулка. Он теперь, да и тогда уже именовался улицей Репина, но мы называли его прежним именем. Не из какого-нибудь принципа или предубеждения против «главного» художника России, а просто по старинке, да еще за то, что и произведенный в улицу, он сохранял простецкие привычки и повадки переулка. В мансарду было высоко подниматься, но в этом были и свои преимущества. Например, сократилось количество бездельников, так любивших болтаться по мастерским и чесать языками. Этих знакомых появилось бесчисленное множество после первых двух выставок. В новую же мастерскую приходили или по делу, или уж очень близкие друзья, для которых семь верст не околица.
Вообще-то, братец был достаточно жестким человеком, чтобы вежливо, но категорично отказать непрошеным гостям, иногда даже в довольно скользких ситуациях. Так однажды — это было еще в старой мастерской во время подготовки выставки в ДК им. Газа, и активность функционеров КГБ среди художников становилась просто лихорадочной — к Юре пришли двое: фамилия одного из них была, по его версии, Веселов, а другой не представился. После не слишком долгой беседы, склонявшейся к тому, чтобы выяснить, кто из художников претендует или просто способен на лидерство, хотя наверняка они это уже и так знали, и не выяснив ничего, кроме того, что Юру этот вопрос не интересует, они стали прощаться. Напоследок Веселов спросил Юру, можно ли им иногда заходить к нему.
