Он помялся. Видимо, обдумывал, не повредит ли ему это в моих глазах, но потом, наверное, решил, что ему нечего терять и признался, что видел и неоднократно. Видел в разных местах, но ничего не говорил об этом Инге, потому что — “... ну, вы понимаете, певице нужен кураж”, — его, правда, удивляло, что все плакаты были испорчены одним способом.
— А прежде? — спросил я. — С другими артистами?
Он посмотрел мне в глаза. Конечно, он видел и, конечно, мог заметить это странное совпадение и даже предположить связь между порчей плакатов и убийством и теперь не мог понять, почему он тогда отмахнулся от этого. Это была обыкновенная халатность.
— Так вы заметили это?
— Да, это было. Перед убийством Луниной. А потом, когда я увидел, что с Ингиными плакатами тоже... Ну, я не хотел ее нервировать, я подумал, что, может быть, кто-то этого и добивается, ну, я уже говорил.
— Вы могли бы и не говорить ей, но почему вы не сообщили в агентство? Ведь вас просили позвонить, если что-то покажется вам подозрительным. Зная обстоятельства убийства Луниной...
— Но я же сообщил, — сказал он. — А вообще, думал, они как-нибудь проявятся.
— И что же, они проявились? Я имею в виду: после того как Инга увидела плакат.
— Они звонили, — сказал он. — Звонили, а я не успел посоветовать Инге, что говорить. Я хотел выманить на разговор, потом, может быть, на встречу, но только на встречу со мной, я надеялся...
— Опять-таки взять с поличным?
— Да. Что-нибудь не так?
— Только то, что это не получилось.
— Да, Инга поговорила с ним слишком резко, и я боялся, что звонков больше не будет. Я подумал, что, может быть, с Луниной было также, и вот тогда обыскал чердак.
— Понятно. Так чего же все-таки добивался этот человек? Вы спрашивали у покойной.
Он опять дернулся при этом слове.
— Непонятно что, — сказал он. — Инга не поняла. Он ничего определенного не сказал. Только какие-то неясные намеки. Может быть, какой-то садист? Но это странное замечание Инги...
— Какое замечание?
— “Мне показалось, что мы хотим одного и того же”. Что она имела в виду?
— Может быть, она была в подавленном состоянии? — предположил я. — Может быть, почувствовала в нем родственную душу? — я усмехнулся. — Как вообще она чувствовала себя в последнее время? Морально, физически...
— Она устала, — сказал менеджер, — и у нее болели глаза. Мечтала отдохнуть. У нас намечались гастроли, — он грустно посмотрел куда-то мимо меня. — Какие гастроли! Нью-Йорк, Майами...
