Над головой Джила, по транспортным эстакадам, пересекавшим одна другую, проносились скоростные поезда, почти бесшумные, с шипением рассекавшие воздух, как призраки. Они появлялись и исчезали, мелькали их цилиндрические вагоны — белые, салатовые, голубые.
На большой, как стартовая площадка для космолетов площади, стояли в ожидании пассажиров автобусы и такси. Оживленная площадь была наполнена жизнью.
В воздухе пахло цветами, что росли на газоне, который он только что оставил позади себя.
Джил был рад снова вернуться на Ор.
Полтора года, что он здесь провел, казались ему легкими и увлекательными, и хотя если разобраться, то ничего выдающегося Джил на Оре не сделал — водил пассажирские космолеты на орбиту, да бесцельно болтался по столице и ее окрестностям во время коротких отпусков, сама атмосфера той жизни, в которую он окунулся, нравилась ему. Конечно же, работа на «Ветре» тоже хороша, но не то, не то…
Пахло цветами.
Здесь всегда стоял устойчивый запах цветов, но Джил списывал это на распыляемый, где — то ароматный аэрозоль.
Он двинулся к остановке автобусов, что находилась на противоположной стороне площади, к той ее части на которой парковался пассажирский транспорт пригородного сообщения, и не пройдя и трети пути, услышал громкое:
— Джил!
Он оглянулся.
Быстрым шагом к нему направлялась молодая флорианка, в салатового цвета, летних брюках, белой блузке с цветной росписью флорианских мотивов и белых же сандалиях. В правой руке флорианка держала красную дамскую сумочку. Она шла к нему быстрой, стремительной походкой и ее радостная улыбка открывала острые, яркие своей белизной, клыки.
— Это все — таки, ты! — Она приблизилась почти в плотную, смотрела на Джила Ри сверху вниз: — Узнаешь?
Даже если бы прошла тысяча лет — Джил узнал бы эту ее сразу.
Ее лицо, покрытое тонким, серым мехом, с черными полосами на щеках, было приветливым и даже насмешливым. Кошачьи глаза прищурились.
Ааоли.
И все — таки Джил немного стушевался.
— Ааоли, — он, как можно шире улыбнулся: — Вот так встреча! Добрый день.
Флорианка гортанно рассмеялась.
— Джил, мой хороший, — ее улыбка стала еще шире, оголила еще больше клыки: — Тебя еще не съели?
Он не сразу нашел, что ответить.
— Ты же знаешь, я плохо усваиваюсь. Мой капитан из — за меня мучается изжогой.
На этот раз флорианка рассмеялась еще громче, в ее раскосых глазах, мелькнули слезы.
— Ты как всегда неотразим, — она по дружески положила ему на плечо свою руку, острые коготки слегка впились в его кожу: — Рада нашей встрече, мой хороший. Ты снова будешь работать на Оре?
