| Воскресенье за воскресеньем Джули благоговейно слушала преподобного Томаса Скоулза — блестящего проповедника, который имел на нее большое влияние; но ей удалось убедить всех, что даже в этом было ее несчастье. |
| She had passed into a proverb in the family, and when anybody was observed to be peculiarly distressing, he was known as a regular 'Juley.' | Она вошла в пословицу в семье, и когда кто-нибудь начинал хандрить, его называли «настоящая Джули». |
| The habit of her mind would have killed anybody but a Forsyte at forty; but she was seventy-two, and had never looked better. | Такие наклонности были способны уморить к сорока годам любого человека, только не Форсайта; но Джули уже стукнуло семьдесят два, а так хорошо, как сейчас, она никогда не выглядела. |
| And one felt that there were capacities for enjoyment about her which might yet come out. | Казалось, что Джули еще не утратила дара наслаждаться жизнью и наступит время, когда она сумеет доказать это. |
| She owned three canaries, the cat Tommy, and half a parrot-in common with her sister Hester;-and these poor creatures (kept carefully out of Timothy's way-he was nervous about animals), unlike human beings, recognising that she could not help being blighted, attached themselves to her passionately. | У нее были три канарейки, кот Томми и половина попугая — второй половиной владела ее сестра Эстер; и эти существа (которых всячески старались убрать с глаз Тимоти — он не переносил животных), в противоположность людям, признавали за своей хозяйкой право на хандру и были страстно привязаны к ней. |
| She was sombrely magnificent this evening in black bombazine, with a mauve front cut in a shy triangle, and crowned with a black velvet ribbon round the base of her thin throat; black and mauve for evening wear was esteemed very chaste by nearly every Forsyte. | В этот вечер она выглядела торжественно и пышно в черном бомбазиновом платье со скромной треугольной вставкой сиреневого цвета и бархаткой, повязанной вокруг тощей шеи; черное и сиреневое считалось чуть ли не у всех Форсайтов самыми строгими тонами для вечерних туалетов. |
| Pouting at Swithin, she said: | Надув губы, она сказала Суизину: |
| "Ann has been asking for you. | — Энн про тебя спрашивала. |
| You haven't been near us for an age!" | Ты не был у нас целую вечность! |
| Swithin put his thumbs within the armholes of his waistcoat, and replied: | Суизин засунул большие пальцы за проймы жилета и ответил: |
