— Так и есть, сэр. Пытаюсь из Нью-Йорка попасть обратно в Канзас на похороны, и билет на самолет заказал, но… ну, вы знаете.
— Тогда давай, залазь, — сказал он.
Какое-то время мы ехали молча. Как долго, сказать трудно. Может быть, минут десять, может, и полчаса. А может, я и вовсе задремал, не заметив.
— В Канзасе где обитаешь? — спросил он вдруг, заставив меня вздрогнуть.
— В Нигдебурге, — ляпнул я, позволив себе расслабиться всего на долю секунды. Забыл, что существуют понятия, предназначенные исключительно для молчаливого хранения в голове. — Извините. Я имел в виду в Ниебурге. Ниебург, штат Канзас.
— Интересно…
— Когда мы были детьми, то всегда звали его Нигдебургом. Понимаете. Ни-е-бург. Нигдебург. Искушение было неодолимым.
На это мужчина ничего не ответил, хотя мне показалось, что он-то как раз из тех, кто в силах противостоять искушениям. Вместо этого он просто заметил:
— Никогда не слыхал о таком городе в Канзасе — Ниебург.
— Спасибо, что помогли подтвердить мои мысли.
Опять долгое молчание. Достаточно долгое, чтобы вновь убаюкать меня под гипнозом дороги.
— Горькая выпала доля, — произнес мужчина, вновь встряхнув меня. — Ко всему этому еще и похороны. Кто-то из близких?
— Мама.
— От-те-на. Извини, что спросил.
— Ничего страшного. Ну да. Время гадкое. Особенно когда почти все, кого я знал, были в одной из этих башен.
Он, похоже, какое-то время обдумывал это. Будто бы услышал такое, что могло быть, а могло и не быть правдой.
— В какой?
— В Северной башне. Одной из Всемирного торгцентра.
— Знаешь о ком, кто бы выбрались живыми?
— Только об одном. Он опоздал на работу, как и я. Моя контора находилась выше… вы же понимаете… этажей, которые попали прямо под удар. Я слышал в новостях по радио, что считается, никто не уцелел из находившихся выше линии удара.
Интересно. Интересно, что я говорю об этом так, будто пересказываю содержание фильма, который посмотрел пару дней назад.
Несколько минут мы не говорили. Я смотрел в окошко и видел, как меркли звезды, как намек на утро высвечивался в боковом зеркале. Прямо позади нас.
Зазвонил мой сотовый, появилось ощущение, будто кто-то метнул в мой живот чем-то тяжелым. Может, кирпичом. Может, куском железа.
«Прошу, — подумал я, — только не Керри». Проверил. Звонила Керри.
— Не возражаете, если я поговорю? — спросил я у водителя.
— Нет, с чего бы мне возражать?
— Не знаю. Просто считается грубым.
— Валяй.
Я раскрыл телефон.
— Керри, — во рту пересохло, словно его набили ватой. Я чувствовал, как пульсировало у меня в ушах.
