— Кто дал тебе спички?
— Марк.
— Марк дал тебе упаковку спичек?
— Нет. Одну.
— Он только передал тебе одну спичку?
— Ну да.
— Как ты зажег эту спичку?
— Я не зажигал.
— Как-то же она зажглась, Бен?
— Она уже горела, когда он мне ее давал.
Я глянул на себя вниз, смутно осознавая, что, сам того не замечая, поднялся на ноги.
— Марк дал тебе зажженную спичку?
— Ну да.
— Он велел тебе бросить ее?
— Я не помню, говорил ли он это.
— Бен. Ты должен попытаться вспомнить. Это важно. Это по-настоящему важно.
— Он вел себя так странно. Все время твердил, что все будет хорошо, если я сделаю. Во всей стране. Он говорил, что все будет снова хорошо. Я смогу все устроить.
Долгая холодная дрожь охватила меня с затылка и сбежала вниз по позвоночнику.
— Ты полиции все это рассказывал?
— Может быть. Я не помню.
— Я должен наведаться к ним и снова поговорить.
Круто развернувшись, я направился к двери, удивив охранника, которому пришлось открывать ее для меня. За спиной я все время слышал, как Бен звал меня. Раз за разом.
— Не надо! Не оставляй меня здесь! Дружище, возьми меня с собой! Я хочу домой!
Иногда приходится закрываться, полностью отрешаясь от всего. Затворять двери в те места в вашей душе, что все еще способны чувствовать. Потому как ничего больше сделать нельзя.
Я расхаживал перед заваленным столом Мичелевски. Он то и дело указывал на стул. Но я на него так и не садился.
— Как вы только подумать могли обвинить Бена в преступлении? У него поврежден мозг. У него разум младенца. Марк дал ему зажженную спичку и велел бросить ее. Беном легко манипулировать. Он теряется, когда на него кричат. Он не понимал, что делает.
— Это он сейчас так говорит. Джесперс рассказывает другую историю. И Бен ничего этого не рассказал вчера, когда мы его допрашивали.
— Он испугался. Ему трудно запоминать подробности.
— Или ему просто хочется выбраться и отправиться домой.
Я перестал расхаживать.
— Послушайте. На основании того, что я знаю о своем брате… я не верю, что он лжет. По-моему, у него просто мозгов не хватает, чтобы выдумать ложь. Он не способен даже научиться находить дорогу от остановки автобуса до работы. Два квартала. И вы считаете, он способен сообразить и сказать нечто такое, что возложит в суде обвинения на Марка Джеперса?
— Его освидетельствуют, — сказал Мичелевски. Как будто это было концом всех дел.
— Я переговорю с адвокатом. Вы не имели никакого права допрашивать Бена без присутствия его опекуна. Он, считайте, младенец.
