– Боже! – вырвалось у Стоун. Ей уже приходилось раньше наблюдать за анафилактическим шоком, и это ей совсем не понравилось.
От этих мыслей ее отвлек телефонный звонок.
Ким глубоко вздохнула, прежде чем ответить.
– Да, Доусон, – сказала она в трубку.
– Парнишка не справился, босс, – сообщил Кевин. – Десять минут назад сообщили о его смерти.
Инспектор разъединилась и на мгновение закрыла глаза, прежде чем повернуться к Брайанту.
– В этой школе на неделе уже двое мертвых детей, а сегодня только среда. Что, твою мать, здесь происходит?!
Карты одна за другой заполняли освещенную свечами комнату.
И опять один стул был свободен. Тот же самый.
Некоторые взглянули на него, но большинство проигнорировало.
– Спасибо за то, что собрались, – начал Джокер, выдвигая свой стул.
Вслед за этим послышался скрип деревянных ножек стульев, которые двигали по бетонному полу.
– Все знают, что Шестерка умер? – задал вопрос Джокер, когда все расселись.
По кругу сидевших прошелестел ропот.
– Это твоих рук дело? – Джокер повернулся к Семерке.
Семерка отрицательно покачал головой.
– Да отвечай же, черт возьми! – прорычал Глава собрания.
– Нет, я еще не успел добраться до него, как…
– И ты не заставлял его есть орехи или что-то в этом роде в качестве наказания за нарушение правил? – спросил Джокер, не уверенный, что Семерка не сделал этого, совершенно не подумав о последствиях.
Семерка отчаянно затряс головой:
– Нет, нет… Я планировал воткнуть ему пару гвоздей в подошву, но не смог выбрать подходящее время.
Да, наказание популярное. Три-четыре гвоздя – и жертва ничего не заметит до тех пор, пока их острые концы не вопьются в пятки под давлением массы собственного тела. Цель была бы достигнута, а виновный получил бы хороший урок.
– Если это сделал ты, – Джокер тяжело вздохнул, – то можешь смело сказать нам об этом. Если твое наказание за нарушение правил сработало не так, как ты рассчитывал, а ты не подумал о его последствиях, то лучше расскажи прямо сейчас. Ты знаешь, что твой секрет будет сохранен. Помнишь Ноя?
Семерка кивнул.
Ной Глесс в середине шестидесятых был Четверкой Пик. Позже стал завучем в закрытой школе для мальчиков в графстве Кент. Пятнадцать лет он растлевал мальчиков, и никто ничего об этом не знал. До тех пор, пока восьмилетний ребенок не рассказал об этом медсестре, когда та бинтовала ему сломанную руку. Признание ребенка вызвало бурю жалоб. И все они были справедливы и совершенно ужасны.
