– Вы поняли, что я имею в виду? – спросила Уэйд.
Ким кивнула в знак того, что поняла.
– Вам придется просветить меня, – заметил Брайант.
– Это совсем не предсмертная записка, – объяснила инспектор своему коллеге. – Убери обращение – и получится крик о помощи, который кто-то попытался выдать за предсмертную записку.
Шон Коффи-Тодд понял, что опять остался последним в раздевалке. Он сложил полотенце и убрал его в пластиковый пакет, прежде чем положить в спортивную сумку. И хотя уже прозвучал звонок к началу следующего урока, школьник не собирался торопиться и запихивать мокрое полотенце к учебникам. Однажды он это уже сделал, а потом его заставили попытаться прочитать собственное эссе о Генрихе VIII, превратившееся в комок мокрой бумаги с растекшимися буквами. Ошибки, сделанные им в слове, которое должно было означать «охотиться», довели его четырнадцатилетних одноклассников до истерики, которая продолжалась до самого конца урока. Мисс Уэйд не погладит его по головке, если он это повторит.
Шон поднял сумку и забросил ее на плечо. От этого усилия он почти потерял равновесие. Парень часто забывал, сколько всего было понапихано в его сумку. Закатив глаза, он повернулся к скамейке и позволил сумке соскользнуть с его плеча на деревяшку.
Расстегнув боковой карман, подросток дотронулся пальцами до «ЭпиПена»[34] – Коффи-Тодд всегда проверял его наличие после того, как сумка хоть какое-то время находилась вне зоны его внимания. Четырнадцатилетние мальчики часто бывают невнимательны, но после опасного случая, когда он воспользовался ножом, плохо отмытым от арахисового масла, Шон поклялся себе никогда больше не выходить никуда без «ЭпиПена».
Вновь забрасывая сумку на плечо, он чуть не упал носом вперед от удара, который получил по плечам. Привинченная к полу скамейка никуда не сдвинулась, и он скрючился на ее деревянном сиденье.
От удара у Шона закружилась голова. Он попытался выпрямиться и встать, но в этот момент почувствовал, что за спиной у него кто-то есть. Подросток попытался обернуться, но сзади ему на голову набросили кусок материи, закрывший ему глаза. Он почувствовал, что это какой-то шерстяной шарф.
– Отвалите, ребята! – крикнул юноша, пытаясь повернуть голову.
Никто не ответил.
– Парни? – Коффи-Тодд почувствовал, как в животе у него растет ощущение неуверенности.
Однажды несколько приятелей засунули его в душ полностью одетым. Тогда Шон вымок до костей в свой собственный день рождения. В этом не было ничего плохого или злого. Ребята просто веселились. Он слышал их радостные вопли у себя за спиной, когда они толкали его в сторону душа. Пока его вели по плиточному полу кабинки, все гоготали и толкали друг друга локтями.
