— Совсем он не загробный, — прозвенел ее тихий голос. — Обычный мир, только его трудно увидеть.
— Как это?
Она потерла виски.
— Ну как… как в романе мадам Крыжановской-Рочестер, про магов. Там есть комната с зеркалами, где каждое из них — вход в другой мир.
— Здорово! Вот бы зайти в такое зеркало, а там — ни войны, ни немцев, ни прочей гадости.
— Здорово, — согласилась Астра и начала рассказывать о другом, злом мире, где существует наш Город, но в перевернутом виде. Он холодный и почти безжизненный, а его обитатели забирают нашу энергию.
— Представляешь, они проникают своим сознанием в человеческое тело! Присваивают его, как воры — одежду.
Слегка обалдев, я спросил:
— Это у твоей Рочестер написано?
— Да, наверное. — Астра нервно передернула плечами, произнеся это с таким сомнением, что я положил ей руку на лоб.
— Ну тебя! — Снегурочка рывком скинула мою руку и, поднявшись, стала у окна. — Смеешься все! А Совета предупреждала тебя, что я — ведьма!
— Предупреждала! — засмеялся я. — От нее вестей совсем нет?
Безнадежно покачав головой, Астра сказала:
— У нее, думаю, ужасно секретное задание. Такое, что никто и знать не может, кроме командира, — и с определенной гордостью намекнула, что сама некоторым образом причастна к тому секретному поручению, интересоваться которым не следовало даже мне.
Я знал, что принцесса вместе с Советой Полтавцевой ходили в военкомат. Ветку взяли, а ее забраковали по малолетству. И, наверное, от того, что не сгодилась она для трудного и опасного дела, а Ветка сейчас в германском тылу, снегурочка, с тревогой и обидой, добавила:
— Нельзя ей туда. Совета прямая и честная, она сразу себя выдаст.
Встав, я подошел и обнял принцессу за плечи; она отозвалась поцелуем…
— Андрей, скажи, это все надолго?
— Нет, конечно. Скоро наступление будет. Товарищ Сталин не допустит, чтобы немцы у Ленинграда стояли.
Астра опустила голову.
— Знаешь, продуктов все меньше, а очереди все больше. Алла Федоровна, соседка, говорит, что надо припасать еду и спички. Она как мышь: бегает все, вынюхивает. Мне кажется, у нее усы даже выросли и шевелятся. Недавно лист жмыха откуда-то принесла.
Снегурочка распахнула окно, будто ей не хватало воздуха.
— А я не хочу вынюхивать. И со жмыхом в сумке не хочу. Это низко и недостойно. И самое горькое в том, что многие из тех, кого уважала раньше, тоже стали мышами. Но, наверное, это правильно — у них дети.
Пальцами я ощутил внезапную остроту ее ключиц.
