Однако ресторанные посиделки мне были не по карману. Никуда не заглядывая, добрался я домой и проснулся лишь на рассвете. С севера доносилось буханье зенитных орудий, и растекался по небу жирный, налитый огнем пузырь, проглотивший какой-нибудь зазевавшийся склад.
Астра сидела у меня в ногах, прикрыв колени одеялом.
— Я открыла своим ключом, — зачем-то сказала она, разглаживая шерстяные складки. Выдержав паузу, снегурочка спросила: — Ты почему ко мне не пошел?
— Ну-у…
— Тебе, Андрей, должно быть стыдно.
В последний раз, когда принцесса была в госпитале, мы чуть не поругались, и Астра шутливо упрекала меня в «пристрастии» к младшему медперсоналу.
— Небось, присмотрел себе медсестричку или санитарочку, а?
Хотя санитаркам и сестричкам приходилось таскать и переворачивать тяжелых ранбольных, сидя на тыловой норме снабжения, я включился в игру, предложенную снегурочкой.
— А ты, как хотела?
Она не уехала из Города, потому что перед отъездом получила мое письмо. В тот день немцы пробили оборону на Луге, прорвались к Гатчине и уже нацеливались на Шлиссельбург, чтобы замкнуть смертельное кольцо. Узнав обо всем, я злился и ругал принцессу. Впервые взаимное молчание стало таким долгим, а наши взгляды обращались в разные стороны, и, казалось, не пересекутся уже никогда.
Астра словно находилась между приступами тяжелой болезни. Испугавшись, я начал утешать ее и виниться, что ругал прежде. Снегурочка кивала, прохладной рукой снимая неутихающую боль в голове. Накатывало спокойствие. Я накрывал ее ладонь своею, чтобы тишина не исчезла. И вдруг понял, что молчание Астры, ее отстраненность и замкнутость, не имела к нашей размолвке никакого отношения. Нечто другое, тяжелое и страшное, жгло ее. И эту тяжелость и страшность я никогда не смог бы объять разумом.
Сейчас мы перебрасывались фразами, которые лишь скрывали наш обоюдный испуг. Я боялся ее неожиданного знания чего-то непонятного и страшного, а принцесса — моего страха перед этим знанием.
— Смотри мне, а то охомутает тебя какая-нибудь медсестричка в марле. Пропадешь с такой невестой.
— А я тебя позову. Спасешь?
— Спасу, — очень серьезно ответила принцесса. — Ты зря надеешься от меня отвязаться. Мы даже после смерти будем вместе.
Все еще гремели взрывы, но отзвук их переместился на Кушелевку, да к жирной копоти пожара прибавились голубые электрические вспышки.
— Чего это тебя в загробный мир потянуло? — проворчал я, устраиваясь рядом с Астрой.
