– А ты как думаешь? – ответила я, наконец взяв себя в руки. Я вытерла выступившие на глаза слезы.
– Я думал, ты разозлишься. Черт, да я думал, ты вообще не захочешь со мной после этого разговаривать. Что тут смешного?
Он смотрел на меня неподвижным изучающим взглядом, пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Но даже я не соображала, что там творится, и чем дольше смеялась, тем сильнее сомневалась в сохранности своего рассудка.
В конце концов я беспомощно пожала плечами. Меня переполняла злость из-за всей абсурдности ситуации, и единственной возможной реакцией стал смех.
– А какой смысл злиться? Для этого уже поздно. Прошлого этим не вернешь. Я все равно уже тебе помогла, и этого не изменить. Что сделано, то сделано. У тебя были причины убежать, а у меня были причины тебе помочь. И нет смысла об этом спорить, потому что это ничего не изменит.
Последовала пауза, Тео обдумывал мои слова. А затем он прошептал: «Знаешь, ты потрясающая».
Я проигнорировала его замечание, даже несмотря на то, что в животе у меня снова запорхали бабочки.
– А за что вообще тебя исключили?
– Я сильно ударил Люка Бейкера, он потерял сознание, – признался Тео.
Впервые с тех пор, как он сказал мне правду, Тео отвел взгляд.
– За что ты его ударил?
– Это не имеет значения.
– Нет, имеет, Теодор, – давила на него я. Мне отчаянно хотелось протянуть руку и коснуться его лица. – В школе никто никого просто так не вырубает до бесчувственного состояния. Значит, что-то случилось, либо…
– Он сказал о тебе гадость, понятно? Он говорил гадости о тебе и о других школьницах, мне это все не понравилось, я взбесился и ударил его. Просто… Парни не должны считать, будто могут обращаться с девушками как им заблагорассудится. Просто я думаю, подобные комментарии нельзя спускать с рук.
Его слова так меня поразили, что я замолчала. С минуту я это обдумывала. А затем нахмурилась и сжала губы.
– То, что ты его ударил, едва ли что-то решило.
А затем любопытство взяло надо мной верх.
– Что он сказал?
Тео презрительно усмехнулся, будто я спросила несусветную глупость.
– Я совершенно точно тебе этого не скажу. Подобные разговоры не для твоих хорошеньких ушек, – сказал он, растягивая слова, поддразнивая меня, но я все равно удивленно округлила глаза.
Я хотела докопаться до истины. Я хотела заставить его ответить, из-за чего он подставился. Но вместо этого я неуклюже выпалила:
– Ты считаешь мои уши хорошенькими?
Тео снова взглянул на меня. В его глазах промелькнуло что-то, что я не смогла распознать, а затем он прошептал:
