Вчера вечером он еще раз позвонил в больницу, чтобы справиться о состоянии Кати, но ему отказались давать справку, даже после того, как он представился. Сегодня утром пришлось заехать лично. Врач коротко отрезал «без изменений» и сказал ждать.
– Это ты «хвост» приставил? Даже как-то неудобно, его только слепой мог не заметить. – Леня с такой силой сжал несчастный шарик, что почувствовал сквозь него, как ногти впиваются в кожу.
– А что мне оставалось делать? Ты такой шустрый, того и гляди беды натворишь. Чего узнал-то? – вздохнул Колосов, подтягивая к себе стул и тяжело оседая на него.
– Узнал, что я идиот, – махнул головой Леонид, словно смахивая прилипшие к волосам дождевые капли, после чего резко обернулся к коллеге и уставился на него, – я ведь ни хрена не знал о собственной жене, представляешь? Даже то, что по образованию она вовсе не экономист.
– Так, а вот это уже интересно. – Колосов откашлялся и приготовился слушать.
Леонид вкратце пересказал ему все, что удалось узнать. Немного помолчав, поинтересовался:
– А у вас что?
– Ну, ты же понимаешь, что я не могу тебе сказать, – покачал головой Колосов, – ты у нас лицо заинтересованное.
– Понимаю, – согласно кивнул Леонид, – и все же…
– Все же скажу тебе то, что ты и сам знаешь. Машина твоей супруги обнаружилась в лесу, неподалеку от озера. В машине кровь не только девочки, но и ее. Ты же сам в курсе, как это часто бывает. Первый шок, адреналин, а потом…
– А потом собачники по весне находят «подснежники», – горько заключил Леонид и покачал головой, чувствуя, как сердце начинает ныть. В словах Колосова заключалась горькая правда, Вика действительно могла погибнуть. Этим и объяснялось то, что она провалилась сквозь землю, не выходила на связь, не пользовалась мобильным и картами. Она уже просто не могла ими воспользоваться.
Оба погрузились в тягостное молчание. Первым прервал тишину Колосов:
– Как девочка?
– В коме, прогнозов не дают, а меня возле нее видеть не хотят, – горько усмехнулся Леонид.
– Тяжело это, – согласился Колосов и поискал в нагрудном кармане леденец от кашля. В последнее время только это и спасало, помогало не стать невыносимой докукой для окружающих. Ну ничего, сделает одно хорошее дело и уйдет.
Вместо ответа Леня кивнул.
– Знаешь, я хочу помочь этой Лиле, – наконец признался Колосов, – наверное, у каждого есть ошибки, которые мы легко себе прощаем, а есть такие, которые не простим никогда. Так вот, я все готов себе простить, кроме того, что не поверил ей оба раза. Ведь если бы я тогда прислушался и не прикрылся этим дурацким отчетом пожарных… Опросил бы повнимательнее, по соседям прошелся, вдруг кто-то что-то действительно видел, младенец – не котенок, скрыть не так-то просто. – Он махнул рукой, подчеркивая всю тщетность поздних сожалений.
