Девица горделиво прошагала в чёботах с высоким-высоким каблуком. Даже дивно, как она ноги не переломала, идя нарочито важным шагом.
Мимо прошёл гладко выбритый мужчина, от которого запахло резким непривычным благовонием. На мужчине был тёмно-серый сюртук с портами из дорогой, слегка поблескивающей, как шёлк, ткани. Светло-голубая сорочка и шейная тряпица в пару были сюртуку. На ногах блестящие чёрные обутки, как те, что у Белкина. Мужчина презрительно смерил Яробора взглядом с ног до головы, отчего тому захотелось открутить человеку голову и насадить на странный фонарь о трёх сменяющих друг друга цветных огнях. Яробор со злости стиснул кулак, услышав короткое «Ой» от Лугоши, чью ладонь держал своей руке.
А недалече немолодая уже баба объясняла малому дитяти, что какой-то лего они покупать не будут, но ребятёнок орал во всё горло, мол, хочу, и всё. Потерявшая терпение баба поволокла дитё прочь, злая, как цепная собака. Но сие как раз не ново, бабы, утруждённые хозяйством и детскими капризами, часто брались похуже мужиков.
Мужики. Все без шапок, да и бабы простоволосы. Срам, да и только.
– Дядя Яробор, – начала Лугоша, дёрнув за рукав своего спутника и указав на другую сторону улицы, – а я знаю, что это.
– Что? – коротко спросил лесовик, подняв бровь и переведя взор в ту сторону.
– Это трактир.
Когда Яробор присмотрелся, то и правда узрел трактир. За большим стеклом было видно, как за столами сидят люди и едят, обсуждая промеж себя всякое.
– Дядь Яробор, пойдём посмотрим, – взмолилась девчурка. – Я ж никогда в трактире не была.
– Да ты только в деревню бегала людей издали смотреть. Скотину видела и избушки, – усмехнулся тот, вспоминая, как вытащил ручейницу, когда та застряла в амбаре, где тайком подглядывала, как молодые уединялись.
Она тогда горностаем обернулась, да в капкан, который на крыс ставили, попалась. Пришлось весь амбар на досочки разломать и тащить рыдающую девчурку на руках. Давно это было. Лет триста назад. Там и деревни давно уже нет, даже следа не осталось.
– Я пока в трясине не утопла, тоже в тереме жила. Кажется. Наверное, да. Плохо помню. И коров было вот столько.
Девчурка показала растопыренные ладони, явив десяток перстов.
– И свиней стокма же. А кур и гусей без счёту.
– Так уж и без счёту? – усмехнулся лесовик простоватой ручейнице, которую привечал и к которой привязался за многие сотни лет.
– У меня пальцы кончились, – не смущаясь, ответила та. – Пойдём. Я всегда хотела на трактир поглядеть. В соседнее село, когда народ ездил, всё бахвалился, как в кабаке хорошо.
