Один из воинов достал из небольшой мошны́ грена́ду и, выдернув кольцо, закреплённое на коротком стебельке, кинул в самую гущу. Гренада шумно грохотнула, ранив свору осколками, и заставив лесного жителя поморщиться, а Лугошу зажать уши ладошками. Это её принял Яробор за пушку.
Лошадей не виделось. Видать, эти лютые псы распугали всех, заставив умчаться в лес. Иной мысли не было, ибо трупов конских тоже нет.
А ещё, Яробор учуял чародея, что стоял средь стрельцов и держал собственный небольшой колпак. Чародей был средней руки, не чета тем волхвам, что хаживали по миру в старые времена, но тоже мог быть полезен.
– Дядь, помоги им, – дёрнула Яробора за рукав Лугоша, прося с мольбой в своих серых глазах.
– Добро, – произнёс тот, соглашаясь со словами ручейницы.
Помочь людям нужно, и пусть лесной бог не любил их, но это хорошая возможность разузнать о том, что творится в мире ныне.
Яробор поднял руку, собирая свою силу. Стоящая рядом с дорогой сосна слегка накренилась, а потом выстрелила тьмой хвои, взметнувшейся, как встревоженный рой болотного гнуса, устремившегося на прокорм к живым созданиям. Псы разом завизжали и заскребли лапами морды, стараясь вытащить зелёные иглы из глаз, носа и глотки. Но это было без пользы, ибо хвоя набивалась всё сильнее и сильнее, лишая тварей слуха, зрения и мешая дышать. Некоторые начали кататься по земле.
Стрельцы снова загрохотали, ведя прицельный бой из своих странных пищалей. Обезвреженных псов быстро перебили, и только тогда, тяжело дыша, обратили внимание на помощников. Яробор шагнул к повозке, и один из воинов, не иначе, десятник, ибо стрельцов было не более дюжины, спрыгнул и отправился навстречу.
Люди и вышедшие из леса Яробор с Лугошей остановились в трёх шагах, рассматривая друг друга. Человек с опаской, лесовик с любопытством.
На десятнике была странная одёжа, на которой тёмные и светлые зелёные точки складывались в сплошные пятна, что походили на клочья тени и света, лежащие средь листвы и травы. Встретишь такого в лесу и не сразу узришь людскими очами, ежели замрёт неподвижно. Поверх одёжи был доспех, прикрывающий только грудь, аки кираса, а на том ещё множество пришитых карманов, разного размера. На голове у десятника зелёный, полукруглый, как птичье яйцо шлем, застёгивающийся лямками на подбородке. К слову сказать, все стрельцы были гладко выбриты, словно в наказание лишившись бород. Хотя, кто знает, что ныне с бородой принято делать. Может, таково у них ныне в порядке вещей. На ногах у него были чёрные полусапоги, застёгивающиеся на добротную бечёвку.
