– Привет, моя почти-жена!
Она улыбнулась и тоже его поцеловала.
Помимо цветов, она везла открытку для его отца и коробку дорогих подарочных печений-макарунов, с которыми было все прекрасно, за исключением одного – родители обычно считали такого рода презенты непростительным позерством.
– Мы очень рады, что у тебя получилось приехать, Джули! – сказала мама, доставая праздничный торт, покрытый розовой и зеленой глазурью. Судя по виду, его сделали двадцать пять лет назад и хранили в музее сладостей. – Особенно сейчас, когда ты официально стала частью нашей семьи.
– Почти стала, – поправил Джонатан, думая о том, не сведет ли Джули в могилу официальное родство с его родителями.
Они хором спели «С днем рождения тебя!» и вполне убедительно разыграли спектакль приличного поведения за ужином. При первой возможности Джонатан увел Джули в сарай.
– Более-менее приличная девушка, – сказал отец Джонатана жене. – Не считая того, что она заманила нашего сына в этот гнусный брак по расчету.
Мать только грустно покачала головой.
– Теперь я понимаю, откуда у тебя эта психическая нестабильность, – сказала Джули, и Джонатан кивнул.
Ее отец умер, а мать вышла замуж за биржевого маклера из Гонконга. За годы с Джули Джонатан видел ее мать три или четыре раза, что чрезвычайно удивляло Макса, чьи отношения с девушками никогда не длились настолько долго, чтобы знакомиться с родителями.
– Никогда бы не подумал, что Джули нужны родители. Легко могу представить себе, как она сама организует собственное зачатие и рождение.
– Хаха.
– Ну, и какая у нее мать?
– Богатая и странная.
– Хорошо, что богатая. А в каком смысле странная?
– Макс, ты знаешь хотя бы одного человека на этой или на другой планете, у кого не странные родители?
– Насколько не странные?
Джонатан вздохнул.
– Ну, у нее несколько застывшее выражение лица, и она сама, не дожидаясь, отвечает на вопросы, которые, по ее мнению, ты должен задать.
– Это еще ничего, – сказал Макс, подумав. – Где-то четыре с половиной балла по шкале странности.
– Да все пять. Радует то, что она живет в Гонконге. Тринадцать тысяч километров отсюда.
– Да кто их будет считать. А впрочем, ладно.
– Ладно? Ну, что ж, спасибо! Такое облегчение получить от тебя благословение.
– Сарказм тебе не идет. И я тебя не благословлял.
Ночью Джули и Джонатан втиснулись в спальник, в котором он потерял девственность, но их попытки заняться сексом ни к чему не привели.
Ко всеобщему облегчению, они уехали сразу после завтрака.
