Ситуация складывалась крайне напряженная. "Что же делать?" - в который уже раз задавал я себе один и тот же вопрос. Генерал-майор М. Г. Сахно попросил доставить на НП раненого командира танковой роты. Он хотел лично расспросить его о некоторых деталях боя. Когда санитары опустили носилки неподалеку от нас, я взглянул на лежавшего на них офицера и узнал в нем Павла Федоровича Тулунина. Лицо его было совсем черным от копоти. На бинтах, обвивших плечо, расплылось кровавое пятно.
- Много неподавленных огневых точек, - доложил он, с трудом шевеля ссохшимися губами, - бьют прямой наводкой... Наша машина уничтожила два расчета. Потом нам не повезло...
Тулунин рассказал, что, когда он и стрелок-радист выскочили из горящей тридцатьчетверки, неподалеку разорвался снаряд. Стрелка-радиста убило, а его ранило.
Мы пожелали Павлу Федоровичу поскорее выздороветь и вернуться в часть. Его унесли. На КП воцарилось тяжелое молчание. Наконец Сахно произнес:
- Дивизии не завершили прорыва, и танкистам приходится теперь самим этим заниматься...
Малышев бросил на комкора сердитый взгляд:
- Они прорубили вам окно, а вы топчетесь!..
- В том-то и дело, что окно, а нужны ворота.
- Ну знаете, - вскипел Малышев, - может, вам еще ковер постелить?
Все напряженно думали, как быть. Сахно предложил:
- Введены только две бригады. Может быть, пока не поздно вывести их и доломать вражескую оборону стрелковыми соединениями?
- Ни в коем случае! - возразил Малышев. Оба посмотрели на меня. Трудно, ох как трудно принимать решение на поле боя! Особенно когда на твоих глазах войска несут большие потери и ты понимаешь, что в ответе за каждый подбитый танк, за каждого упавшего солдата.
Пока я раздумывал, зазвонил полевой телефон. Из штаба фронта сообщили, что войска нашего левого соседа, наступавшие южнее Даугавы, уже вышли на указанный им рубеж. Это известие всех нас подхлестнуло.
- Малышев прав! - сказал я. - Надо бить всеми силами. И как можно скорее!
Последовал новый артиллерийский удар по огневым точкам противника. Большинство из них замолчало, и танковый корпус пошел быстрее. Бой переместился в глубь вражеской обороны, и увидеть что-либо в стереотрубу было невозможно. Пришлось довольствоваться донесениями и прибегнуть к помощи карты.
Примерно через час сопротивление гитлеровцев было сломлено, и танкисты вырвались на оперативный простор. Вслед за ними хлынула пехота.
Противник пятился по всему фронту. 4-я ударная армия повела наступление в направлении Даугавпилса.
