— Я иду. Когда я кончить, вы меня подождать?
И тут Франческо Сартори, полицейский из Сицилии, находящийся в зрелом возрасте, покраснел и ответил:
— О, ну не знаю. Может быть.
Девушка вышла, повизгивая, как обезьянка. Дверь закрылась, пропустив порцию отдаленных звуков «адской» музыки.
Блондин сидел с опущенными глазами.
— Будем строить гипотезы, — продолжил комиссар. — Говорю так, потому что на данный момент ничем реальным не располагаю. Если бы синьорина Машинелли была найдена мертвой, мало того, убитой, чтобы вы подумали? Я хочу сказать, появились бы у вас подозрения против кого-нибудь?
Юноша поднял голову и с ужасом посмотрел на комиссара.
— Убита? — у него перехватило дыхание.
— Господи, не пугайтесь! Я сказал «убита» как предположение. Сегодня я посетил отдел, где регистрируются пропавшие. За эти дни найдены две одинокие женщины. Они уже опознаны. Но это ничего не значит.
Сальваторе кивнул головой.
— Против кого у меня появились бы подозрения? — повторил он. — Вы не знали Катерину. Но почему я говорю о ней в прошедшем времени? — поспешил добавить юноша. — Катерина — хорошая девушка, вежливая со всеми, с добрым сердцем.
Большим и указательным пальцами молодой человек показал предполагаемые размеры сердца исчезнувшей девушки.
— Между вами были интимные отношения? — проявил интерес комиссар.
— Ну да.
— Вы ее считали своей любовницей или невестой?
— О, невестой, конечно!.. Я хочу жениться на ней. Но Катерина честолюбива, она стремится к богатству, к славе.
Краткий допрос закончился. Сартори отпустил юношу и прикурил еще сигарету, так и не решив, остаться ему или уйти. Остаться — означало броситься с головой в авантюру, эпилог которой он даже не осмеливался сфантазировать. Уйти было равносильно позорному бегству мужской натуры, но не чувств. Эта красивая шведка, заманчивая, таинственная, словно выпрыгнула из его давнего сна, чтобы увести в недоступные лабиринты неудовлетворенного желания.
Он остался в этих четырех стенах, узких, надушенных, с одеждой и предметами туалета Харриет, разбросанных по комнате.
Дверь распахнулась, и в комнату влетела полураздетая скандинавка с ворохом кричащей и надушенной одежды. Ее сопровождал шлейф аплодисментов.
— Вы здесь, мой милый комиссар!
Она остановилась и посмотрела на него с высоты своего великолепного для женщины роста. То, что случилось потом, было необъяснимо. Инициатива шла от обоих. Она наклонилась, он потянулся к ней, и их губы слились. Одежда выскользнула из рук Харриет, она упала к нему на колени с вихрем коротких непонятных слов.
