Третье. Сегодня я представитель месткома. У проф-казначея мной получены четыре рубля, каковые превращены в болгарский виноград и венгерские яблоки, арабские апельсины и бананы маленькой развивающейся страны с именем, похожим на название джаза.
Официальный пакет в левой руке дает мне право непринужденно поддерживать Веру правой.
Больничный корпус весь из прямых линий, стекла и плоских панелей.
— А что это за сверхкастрюля, забитая наполовину в землю?
— Конференцзал. Он же концертный. Здесь играют Шопена и Скрябина второстепенные лауреаты.
— В такой больнице, я думаю, няньки не вымогают рубль за смену простыни. Как тебе удалось поместить сюда старика?
— Бульон придется подогреть, — пощупала Вера бутылочку в сумке.
Пластиковый коридор. Белая палата-одиночка; я понимаю: этот комфорт — для безнадежных.
В постели лежит человечек с запавшими закрытыми глазами.
Так вот он теперь каков, наш «блюстатель порядка», правая рука Главного по части внутренних дел!
— Ме… мер… завца нет?
(Мерзавец — это Семен Васильевич.)
— Это Гриша, папа, — говорит Вера в ухо Петру Савельевичу.
— Григорий…
Больной заволновался, пытается поднять голову.
— Документы… мои… на персоналку… пенсию-то… надо… это… ох… в отдел кадров… ох… министе… сва. Гриша, ты…
Силы оставляют Петра Савельевича.
Я кладу на столик пакет от месткома и администрации СКВ и тихо выхожу в коридор.
— Гриша, — выглядывает вскоре Вера из дверей. — В соседней палате кто-го уж очень кричит ночью, не дает папе покою. Поговори, пожалуйста.
Осторожно стучу в соседнюю дверь.
Выходит щуплый старичок с книжкой.
— Извините.
— Да.
— Вам достался неудобный сосед.
Меня не понял. Может быть, глухой.
— Ваш сосед кричит ночью!
— Это я кричу.
— Зачем?
— Не знаю. Сегодня приходит женщина, говорит: я ваш доцент. У меня второй уже доцент.
Просматривает на моем лице реакцию.
— Спрашивает, кем я работал и про семью. Доктор, говорю ей, я сам знаю, что это моя смерть, но я не могу бросить курить. Она: я не сказала, чтоб вы бросили, курите себе. Сколько 475 и 25? Это она меня спросила. Я заплакал. Она говорит: тогда я не буду больше к вам ходить.
Таинственно:
— Это очень серьезный доцент. Второй. Она спросила: не ушибся ли я? Почему нет. Может быть, говорю, я не помню. Мой вес 54 и рост 154, — неожиданно заключает он.
Во мне просыпается неодолимое любопытство к такой вот, не идущей к делу детали:
— Что вы читаете?
— «Дома с собачкой».
Ответное липкое любопытство в глазах старика:
— Скажите, вы — доцент? Третий?
