Зинаида настолько уходит в мир вымысла, что начинает выкручивать мою нейлоновую сорочку, позабыв о предостережении японской фирмы; оно не совсем по-русски напечатано на ярлыке.
Неинтеллектуальная работа делает человека философом и мечтателем.
Зинаида мечтает не о том, чтоб ей было хорошо, а о том, чтоб ей было как можно хуже.
Она грезит в штампах XIX века.
Она — жертва. Чтоб претерпеть всю сладость мученичества, ей нужен злодей.
— Ты валяешься, а в доме нет зеленого горошка…
Это мне.
Вянет фраза. В ней больше жалобной покорности, чем гнева.
Пока машина крутит белье. Зинаида сидит на табуретке и ставит свою ленту об Анне.
СЦЕНАРИЙ: Лев Толстой и Зинаида. ПОСТАНОВЩИК: Зинаида.
РОЛИ ИСПОЛНЯЮТ:
Анна — Адриенна Лекуврер.
Каренин — я.
Вронский — уролог Гегель-Яновский из платной поликлиники.
Человек в доме Карениных — заведующий отделом спорта Всесоюзного радио и телевидения Георгий Саркисьянц.
Зинаиде не кажутся странными титры собственного фильма. Здесь только выбор Саркисьянца на роль «человека» случаен и косвенно отражает большую популярность спортивных передач в семье.
…Звонок. Пришла Лелька.
Потом придет бабушка.
Потом, в постели, — «читальня».
Лежа рядом с Зинаидой, я буду читать роман о Лермонтове. Там, продирая глаза «после вчерашнего», Сто-лыпин-Монго спросит своего друга:
— Постой, Мишель. По-твоему получается, что наши крестьяне не смогут совершить социальной революции?!
— Обновление России принесет только революционный пролетариат, — ответит ему поручик Лермонтов.
— Когда? Не томи, Мишель, и так голова трещит.
— Где-то… где-то лет через.76, Монго.
Свет погашен, но я скоро не усну.
Я буду думать о Вере, о Зинаиде, о Главном?
Нет, я буду удивляться.
Вот атомы, ядра и прочие нуклоны, которых я в глаза не видел. Они глупые. Ну, совершенно идиоты. Только и знают, что вращаются. Их много, как комаров на болоте: десять в минус двадцать третьей степени. И вот эти спины и мезоны, которые ВЕЗДЕ ОДИНАКОВЫ — и а асфальте, и в макаронах, бывает образуют грандиозный коллектив: Ограниченную Вселенную.
Эта Вселенная ограничена пиджаком, брюками, несет на себе бакенбарды, опирается на микропорку. И в отличие от упомянутых макарон, камня и диван-кровати — которые тоже, так сказать, млечные пути! — Вселенная в пиджаке может ненавидеть, сморкаться стоять в очереди, писать отчеты.
Элементарные частицы ОДИНАКОВЫ, но почему-то одна галактика умная (свинья, человек), другая — абсолютный дурак (диван-кровать).
