— Радуйтесь, что это был не черный сталкер, — сказал он, отодвигая рукой густую паутину.
— Да?
— Эти скорпионы гораздо больше. И очень ядовиты. Обитают в пустыне вокруг Басагуана. Странно, что вы не встречались с ними, когда возглавляли сопротивление.
— Хорошо бы нам тогда встретить черных сталкеров. Они стали бы прекрасным оружием.
— Что? — Он резко остановился, так что я чуть не налетела на него.
— Один деревенский мальчишка разводил гадюк. Я приказала ему отнести их к лагерю инвирнов. Он не ждал там, пока кто-нибудь умрет, но доложил, что крику было много. Скорпионы подошли бы еще лучше.
Он долго молчал, и я уже забеспокоилась, что как-то обидела его.
— Гектор?
— Вы всегда удивляете меня, — и он пошел вперед.
Мы оказались у подножия изогнутой лестницы. Нижняя ступенька сгнила и провалилась.
— Она проходит внутри стен замка, — прошептал Гектор. — Надо идти очень тихо.
Я кивнула, и мы пошли вверх по лестнице. Укрепленные деревом земляные стены сменились кирпичными и каменными, и ступеньки прогибались и скрипели под нашим весом. Я начала замечать вокруг признаки жизни: звуки шагов, приглушенные голоса, шум воды, бегущей по трубам.
Наконец лестница кончилась. Гектор поднял свечу и осветил стену, слишком гладкую для каменной. Он провел по ней пальцами, оставив черную дорожку на серой пыли. Что-то щелкнуло. Дверь беззвучно скользнула в сторону, за ней темнота казалась не такой густой.
— Это гардероб, — прошептал он, входя внутрь. — Оставайтесь здесь, а я осмотрю комнату.
Он открыл дверцы, и внутрь хлынул поток света, но тут же снова закрыл их, и я осталась одна в темноте. Я вдруг поняла, что вокруг меня пусто, и у меня сжалось сердце. Раньше здесь висела одежда моего мужа. Интересно, что с ней стало?
Я ждала, слушая удары собственного сердца и ожидая звуков потасовки. Ну почему Гектор не оставил мне хотя бы свечу?
Потом он открыл двери, и я заморгала от яркого света.
— Все чисто, — сказал он. Я взяла его руку и вошла в королевскую спальню.
Спальня моего покойного мужа была огромна и уныла, с мраморным полом и полированной мебелью красного дерева. Гобелены высотой в два человеческих роста на стенах. Огромная кровать с красным балдахином возвышалась в центре, подобно башне.
Я могла бы жить здесь, если бы захотела — это мое право королевы. Но я ненавидела эту комнату. Она казалась мне кричащей, нелепой. Я когда-то приходила сюда, лишь чтобы держать за руку умирающего и облегчать его боль, она напоминала мне о смерти.
