Вот только виновник торжества покидал границу города, чтобы оказаться в плену у землян.
* * *
Всё прошло слишком гладко. Меня глушило, сбивало с ног, взрывало, дурманило чувство, что всё прошло слишком гладко.
Слишком!
Слишком?
По дороге обратно нас не остановил ни один патруль. Никто не пытался заглянуть в багажник, не «пробивал» по сети наши номера… Никто не бросился в погоню за нашей машиной, не ожидал у выхода из туннеля. Не спрашивал, почему мы выбрали наземный транспорт, а не летим. Никому не было интересно, куда мы направляемся. Ведь их же натаскивают — быть осторожными и внимательными к чужакам.
Когда мы выезжали из Гнезда, на пропускном пункте я тряслась как осиновый лист. Шестой вёл машину, Восьмой — рядом с ним, мы с Четвёртой сидели на заднем сидении, и она, пока машина пересекала границу, всё время смотрела на меня с укором! Как бы предупреждая: всё, что случится дальше, — твоя вина! Я заткнула её ответным взглядом, мол, «что ты себе позволяешь, и какое имеешь право сомневаться во мне?»
Только я сама могу сомневаться в своих действиях… что я и делала всю сознательную жизнь. Постоянно доказывала, что нужна, что полезна. Я сомневалась, не верила похвалам и шла вперёд, не жалея сил.
Мы с самого начала планировали выезжать через пропускной пункт, а не рыскать по мусорным трубам. Ящерры почти никогда не проверяли машины, покидающие город, зато разбирали по частям въезжающий транспорт.
В какой-то момент меня посетила мысль, что ворота не откроются. Я вспомнила Виру, покатала на языке имена близких людей, но не произнесла их вслух — слишком опасно.
Четвёртая смотрела. Она ТАК смотрела!
Нас выпустили.
Контраст бросался в глаза — ящерры выжгли всю растительность на расстоянии двадцати километров от своего города, чтобы в случае нападения засечь врага на большом расстоянии. Но, думаю, безопасность ни при чём — им просто захотелось подчеркнуть контраст между красотой города и низменностью всего остального мира. До других городов (той же Бирмы) сотни километров пути.
Нам предстояло провести в пути шесть часов. Миновав искусственно созданную пустыню, машина выкатилась на неровную, усыпанную камнями дорогу.
Когда колесо натыкалось на преграду, машина подпрыгивала, и в багажнике раздавался глухой звук: тело пленника взлетало в воздухе, чтобы потом громко хлопнуться вниз.
— Поверить не могу, — Шестой засмеялся. Его рука крепко сжимала руль. — В моём багажнике, связанный и парализованный, лежит тот, кто имеет право судить ящерров. Судить — ящерров! И его тело так колотится. Подумать только!
