– Блокпост в туннеле, баррикада на входе снаружи, засада на поверхности.
– И какой у вас план? Нас же всего двое, как мы поможем вам преодолеть баррикаду? – спросил Богдан.
– Станция ослаблена голодом. Паек минимальный, только чтобы не умереть, урки держат работяг под контролем малыми силами. Но это автоматически означает, что людей, способных сражаться, у них немного, – Русаков нахмурился. – Вы с нами? Тогда расскажу план.
– Вы в курсе, что мы ищем? – спросил Женя.
– Да, мы решим этот вопрос. Между станциями Ганзы – Октябрьской, Добрынинской, Павелецкой – и бандитской Новокузнецкой есть система туннелей. Ими до войны пользовались, когда нужно было перебросить составы с ветки на ветку. Сейчас мы ими пользуемся, чтобы обойти какую-либо из станций. Там есть перегон, откуда не возвращаются. Свои о нем все знают и обходят. Но если кто чужой по незнанию забредет – каюк!
– Полянка с ее чудесами отсюда?
– Нет. Думаю, Полянка тут ни при чем. Тот перегон, о котором я говорю, – просто черная дыра. И никаких чудес. Вы на самом деле туда собрались?
– Мы поможем, – тяжело обронил Женя. Ему не хотелось слушать разглагольствования комиссара о цели их путешествия.
– На Автозаводскую предлагаю попасть по реке, со стороны метромоста.
– Да ты спятил! – возмутился Богдан. – По Москве-реке не путешествуют! Забыл, какая хрень там водится?! И выжили вас из Города Мастеров не дураки. Наверняка там тоже баррикада.
– Это если то, что рассказывают о реке, правда, – Русаков умолк и задумчиво потеребил усы, глядя на Евгения. – И потом… понятно, что там тоже посты, но не такие многочисленные. Глаза боятся, руки делают, короче! Риск – благородное дело. Так вы со мной?
Богдан с Женей переглянулись, без слов поняв друг друга. И верно, где наша не пропадала! Богдан так же молча кивнул Русакову. За обоих.
