- Вовка, я рядом, Вовка, это Нина говорит!..
Кем ей приходится старшина?
Из разговора с Ниной я только успеваю узнать, что они оба связисты: она — телефонистка, он же — командир взвода связи. Их ранило разрывом снаряда, когда они вышли на линию искать обрыв.
Позади меня раздается шум, крик. По шоссе катится большая толпа в какой-то бешеной крутоверти. Я оставляю Нину и иду толпе навстречу.
Это ведут девушку под охраной двух старшин-богатырей, которые прикладами автоматов разгоняют солдат,—те что-то кричат, размахивают в ответ своими автоматами. Нет-нет, старшины кому-нибудь из солдат дадут подзатыльник.
И снова шумит, вопит толпа.
Девушка светловолосая, красивая — это я вижу издали. В чем же она могла провиниться? Только потом, приглядевшись, я замечаю, что девушка в немецкой форме. Немка!
Я смешиваюсь с толпой, спрашиваю у соседа:
- Где вы ее захватили?
- Сама, сука, перешла! Хахаля своего ищет! — взрывается сосед, сжимая автомат на груди. — А еще смоленская, сволочь! — Он кипит от гнева.
«Наша девушка... в немецкой форме? .. Тут что-то не так...» — думаю я.
Из бестолковых отрывочных реплик и объяснений я узнаю, что да, девушка из Смоленска, но не желает ни с кем объясняться; что да, она снайпер эсэсовской дивизии; что да, сама добровольно перешла к нам и винтовку свою принесла снайперскую. А перешла она к нам потому, что ищет мужа, взятого нашими в плен.
«Не Пауля Ленша? ..» — думаю я.
Так оно и оказывается. Толпа с шоссе сворачивает к палатке.
Тут и старшины, и военфельдшер, и сестра преграждают толпе дорогу.
А девушка сразу находит своего Пауля среди раненых и кидается к нему. Она громко плачет, садится рядом.
Но немец, ко всеобщему удивлению, не проявляет особых чувств радости. Наоборот, он даже, кажется, огорчен ее приходом, машет рукой, что-то говорит с гневом.
Сцена довольно-таки тяжелая. Все оставляют их наедине, отходят в сторонку. Даже бушующая минуту назад толпа затихает. Многие направляются на шоссе.
«Да, история, — думаю я. — Всякого навидался за годы войны, но такого — впервые! Что могло привести эту девушку к предательству? Пойти в эсэсовскую дивизию? .. Самую страшную и самую подлую у немцев? »
И я почему-то начинаю дрожать. Дрожат у меня руки, хотя я их сжимаю в кулаки. Мерзко все это!
Я направляюсь к своему подшефному, присаживаюсь к нему. У него закрыты глаза, он выключен из всего происходящего вокруг.
Я вижу издали: идет бурное объяснение между Паулем Леншем и девушкой-снайпером.
