– А мне кажется, ты ублажала тысячи, прежде чем…, – склонился к моему лицу, – чеееерт, как ты это делаешь? Как? Что такое в твоих глазах сводит меня с ума, почему для меня они всегда зеленые? Как омут, как затянутое изумрудом болото… ты тащишь меня в самую трясину, на дно…
Я в изнеможении прикрыла веки, впитывая его невыносимый запах, понимая, что он не изменился ни в том мире, ни в этом. Они… пахнут одинаково. Мой муж и… Морган Ламберт. Говорят одинаково, смотрят одинаково. Безумие.
– Понимаю, что ты дрянь, ведьма, шлюха и ни черта не могу с собой поделать. Что ты такое… Элизабет Блэр? Где это сидит в тебе, чтоб я мог это вырвать, как жало у змеи? Подскажи мне… сжалься, чертовая сучка…
Он такой высокий, такой огромный нависает надо мной, мощный, излучающий первобытную силу, превосходство и эту ощутимую каждой молекулой кожи власть. Тембр его голоса хриплый, низкий, вибрирующий где-то внутри меня странной нарастающий пульсацией. Как будто самим голосом трогает мою душу и сердце.
Затащил меня обратно внутрь, заполнив собой все пространство конюшни, заставляя меня ощущать себя очень маленькой, крошечной, словно задыхающейся в лапах необратимой стихии.
Беспомощная перед его пламенем… а я не хотела пылать, я не хотела быть такой, какой он меня считал… не хотела после унижения и этих слов, что мне говорил.
– Ты можешь меня убить… разве это так трудно?
Встретилась с ним взглядом и вздрогнула от обжигающего огня в его зрачках.
– Трудно, невыносимо трудно… я столько раз хотел.
– Зачем я тебе? Ты меня ненавидишь, ты презираешь мою семью и все, что со мной связано.
– Играться, – тихо ответил он, наклоняясь все ближе, – упиваться твоими слезами, унижением, мольбами, насладиться твоими страданиями.
Мне захотелось ослепнуть, чтобы снова не чувствовать эту невероятную власть надо мной, над моим телом и разумом, едва взглянув ему в глаза.
– Делать тебе больно снова и снова. Это был смысл моей жизни – наказать всех проклятых Блэров. Изничтожить их семя… Но ведь гораздо вкуснее, чтобы мое семя проросло в семени Блэр, при этом стерев с лица земли их фамилию.
Все, что он говорил, было правдой, это читалось по глазам, по губам и в каждом движении. Морган Ламберт искренне, неподдельно меня презирал, как только может презирать человек человека, а мужчина женщину. И его ненависть причиняла мне боль. Потому что я не Элизабет. Потому что моя семья… Господи, да разве кто-то станет меня слушать? Сочтут за сумасшедшую.
