Еще одним камнем преткновения оказались проблемы с передачей информации. При устном общении спасал нанятый в Шанхае переводчик, но при попытке передать сигналы ратьером выяснилось, что из двадцати шести человек экипажа миноносца прочитать их может только лейтенант Ван, да и то через слово. Сигнальщики же владели исключительно флажной азбукой, так что управление ведомым могло осуществляться лишь на сравнительно небольших расстояниях. Это обстоятельство вновь потребовало траты времени и угля, дабы отработать эволюции и заучить хотя бы простейшие сигналы, позволяющие работать именно в паре, а не поодиночке.
Из всех собравшихся в Вэйхайвэе с интересом за ними наблюдали разве что мающиеся бездельем солдаты островных гарнизонов да немногие иностранные советники с кораблей Бэйянского флота, вышедшие вслед за парой миноносных кораблей на внешний рейд, поскольку на внутреннем устраивать активные маневры было чересчур опасно, впрочем, как и ходить на скоростях свыше десяти узлов. Впрочем, из двадцати двух иностранцев, пребывавших на китайской службе, на борт выделенного им парового катера поднялось не более полудюжины – в основном из командного состава крупнейших кораблей флота. А тем же механикам или артиллерийским офицерам куда интереснее было повозиться со своими стальными игрушками, которым вскоре предстояла проверка в реальном деле.
Время от времени на далекие, сопровождаемые черными хвостами дымов силуэты бросали взгляды и китайские офицеры со стоявших ближе прочих к Западному или Восточному проходу кораблей: кто заинтересованные, кто безразличные, а кто и откровенно завистливые или злобные. Вот только провести подобные же маневры у них не имелось ни малейшей возможности. Следуя правилу, что экономика должна быть экономной, снабжение даже лучшего китайского флота оставляло желать лучшего. Мало того что последние три года большая часть выделяемых на флот средств изымалась императрицей для оплаты постройки дворцового комплекса и своей будущей усыпальницы, так еще оставшиеся крохи, проходя через липкие лапки чиновников, уменьшались до совсем уж ничтожных величин, на которые нечего было и мечтать осуществлять должное снабжение. Оттого и ползали китайские корабли с требующими замены котлами на дешевом мусорном угле, неся в бомбовых погребах большей частью бронебойные стальные болванки без единого грамма взрывчатого вещества, наподобие ядер времен парусного флота. А имеющиеся немногочисленные фугасные снаряды были начинены дымным порохом посредственной выделки. При этом ряд кораблей несли огневые припасы, полученные еще в год принятия их во флот, так что о качестве подобных снарядов и зарядов, а также пригодности таковых к применению можно было лишь догадываться. Вкупе с производственными дефектами, что было обычным делом на китайских арсеналах, и несоблюдением условий хранения, все выше перечисленные факты как ничто иное демонстрировали неготовность китайского флота ко встрече с реальным противником, о чем, помимо Иениша, ознакомившегося за несколько дней с общим состоянием флота, твердили адмиралу Дину английские, немецкие и американский советники. И только выучка большей части экипажей наряду с высоким боевым духом, царившим на эскадре, не позволяли выбросить белый флаг еще до начала сражений.
