За окном воет вьюга.
Молчание.
— Мамочка! — отрывается Рогнеда от книги. — А где моя Мика, цела ли?
Старушка медлит с ответом, вслух досчитывая петли:
— Семь, восемь, девять, десять… Мика? — она в спальной, в ящике платяного шкафа, под полотном.
Рогнеда закрывает книгу и уходит из столовой в спальню; там темно, она зажигает свечу, опускается на колени перед платяным шкафом, с трудом выдвигает ящик и принимается рыться в хранящемся в нем хламе.
Черная стеклярусная накидка. Ее носила мамочка в дни своей молодости, — тяжелая какая… Удивительно меняются вкусы, теперь уже никто не носит стеклярусных накидок. В прошлом году, на масленице, Рогнеда одевала ее в маскарад, она тогда была замаскирована зверинцем — в черной маске, в черной бархатной митре, с золотою надписью: Зверинец, — в черных перчатках, в черной юбке. — Зверинец! А где же твои звери? — А вам какого? — измененным голосом спрашивала она любопытного. — Мне?.. А хоть бы осла! — Стеклярусная накидка раздвигалась, под ней было спрятано зеркало. — Вот осел! — зеркало насмешливо отражало сконфуженную физиономию вопрошавшего.
Рогнеда ловко набрасывает накидку на плечи, встает с полу и смотрится в зеркало платяного шкафа. Черный стеклярус сверкает и переливается при свете свечи, в зеркале все сверкания, все переливы смягчаются, уходят куда-то вглубь, в темь, — блеск черного стекляруса загадочен. Женщина с черными перьями, черная птица с женскою головой — птица-див лукаво выглядывает из зеркала.
Рогнеда складывает накидку и прячет ее обратно в ящик платяного шкафа.
…А вот, веер. Мамочка им обмахивалась в дни своей молодости: ободки — черное дерево.
Рогнеда раскрывает его: красный попугай сидит на золотом дереве, клюв изогнут спесиво; вокруг попугая раскиданы по черному шелку поблекшие звезды.
Тут же, рядом с веером, старый облезлый зонтик, пачка спичек, пятерик свечей в синей обертке и большой сверток ярославского полотна, под полотном — жестяная коробка из-под конфет, с медным замочком, в ней-то и лежит старая, безгласная Мика.
Рогнеда задвигает ящик, задувает свечу и торжественно несет жестяную коробку к столу.
— …шесть, семь, восемь, девять, десять… Нашла?
— Да, мамочка.
Коробка раскрывается, в ворохе ваты покоится глиняная собачка, которою играла и старая пани, и Рогнеда, и которая все-таки не разбилась. Живучая Мика! Она скорее похожа на желтого львенка, а не на собаку, тем не менее, она вовсе не львенок, а Мика.
Рогнеда ставит ее на стол.
