Звонок.
Рогнеда вскакивает с постели, зажигает свечу и быстро идет к двери.
Отворяет.
…Ковалев. В зимнем пальто, с серым барашковым воротником; серая мерлушковая шапка.
Рогнеда хочет ему крикнуть: что вам угодно здесь, Георгий Глебович? Уйдите, я больше не хочу вас видеть…
Он задувает в ее руке свечу и осыпает ее лицо стремительными поцелуями. Она сперва не отвечает на них, стоит неподвижно, словно в глубоком раздумье, но его губы жадно впиваются в ее губы, и по всему ее существу проносится голубая волна — в крови, в глазах, в мозгу, в трепещущем сердце, — бежит, крутится, вздымается все выше и выше голубая волна… И Рогнеда уже отвечает на его поцелуи пламенными поцелуями и обвивает его своими теплыми руками, чтобы быть к нему ближе и нераздельнее.
— Милый, как я без тебя скучала! Раздевайся же скорей!.. Вот, ты погасил свечу, а у меня нет спичек, — раздевайся же теперь впотьмах.
Он вешает пальто и шапку на вешалку, обнимает Рогнеду сильными руками. Его поцелуи во тьме получают особую таинственность, и кажется он ей богатырем, вышедшим из темных лесов. Стоит ему захотеть — и он ее раздавит, как хрупкую игрушку.
— Скучала без меня? Верно?
— Очень, очень.
— Думала обо мне? Да?
— Да, да, все время только о тебе, — каждый миг, каждый час… А Вы?
— И я тоже.
Они быстро проходят в гостиную, плотно закрывают за собою дверь.
— Как ты хороша сегодня, милая Рогнеда!
— Да? Я рада, я хочу быть красивой, чтобы ты меня всегда любил, только меня любил… слышишь?
— Прекрасная моя!
Он становится перед ней на колени и в складках ее платья прячет свое лицо. Она сидит в кресле, устало откинувшись на высокую спинку, как королева, утомленная окружающим великолепием. Перебирает пальцами волосы на его голове, говорит тихие слова.
— Георгий!
— Что, милая?
— Ты меня любишь?
— Ты в этом сомневаешься?
Рогнеда поднимает обеими руками его голову с своих колен, чтобы лукаво заглянуть в его глаза.
— И ты не лжешь?
— Рогнеда!
— У тебя такие чистые глаза, я вижу за их прозрачностью твою душу. Милый мой, так ты никого, кроме меня, не любишь?
— Нет, нет.
— Я верю тебе, Георгий.
У нее губы складываются в суровую улыбку.
— А что бы ты со мной сделал, если бы я сейчас тебя ударила по лицу, дала пощечину?
Он целует ее руки.
— У тебя сегодня странные мысли, Рогнеда. Если хочешь ударить, ударь, — я тебя поблагодарю поцелуем.
— Так ты меня очень любишь?
— Да, Рогнеда. Разве же ты не видишь, не чувствуешь?
Она молчит.
Он внезапно поднимается и начинает возбужденно шагать по комнате. Рогнеда мрачно смотрит на свет лампы. На лампе бумажный абажур — зеленый, с красными цветами; впрочем, это, кажется, не цветы, а вдетые одно в другое звенья красных цепей… Ах, нет! — безграмотно нарисованные красные кружки — головки маков, а красные полосы — их стволы.
